Филип Шелби - Дни барабанного боя

В тишине больничной палаты Холленд смотрела и слушала. За лукавыми, обтекаемыми формулировками и слащавыми словами соболезнований она угадала руку Арлисса Джонсона и узнала его с неизвестной еще стороны. Но вскоре ничего нового уже не говорилось, и ей надоело следить за новостями. Она продолжила работу над рапортом, о котором просил Джонсон, и, дописав его, спокойно выписалась из больницы.

Проведя бессонную ночь в собственной постели, утром она вышла и обнаружила на подъездной аллее знакомый фургон. Поприветствовала взмахом руки агента, сидевшего за рулем, заперла парадную дверь. В машине еще раз проверила, взяла ли с собой все, что понадобится президенту.

Воскресным утром в Овальном кабинете Труженик выглядел обычным служащим, пришедшим поработать несколько часов. Поверх клетчатой рубашки на нем был кашемировый джемпер с замшевыми нашивками на локтях; когда он поднялся, Холленд увидела коричневые брюки из саржи и поношенные мягкие ботинки.

Холленд пошла вперед, стараясь не ступить на Большую печать, глядя на стол с прекрасными письменными принадлежностями, на человека за ним. Опускать глаза было нельзя.

— Это вы спасли мне жизнь, а не плексиглас, — сказал президент.

Он пожал ей руку, другой рукой привычным движением стиснул ее локоть. Холленд уловила запах крема после бритья.

Президент указал на пакет, который она держала под мышкой:

— Ваш заключительный рапорт?

— Заместитель директора Джонсон велел мне принести его, сэр.

Труженик взял пакет и положил на стол.

— Врачи говорят, у вас будет все хорошо. Это так?

— Да, сэр.

Холленд ощутила на себе его взгляд, скорее любопытный, чем испытующий.

— Вы слышали много ерунды по телевизору, правда? Думаю, эта ложь не нравится вам так же, как и мне. Однако в данном случае у нас нет выбора. Если кто-то узнает, что Смит меня чуть не убил, наши органы безопасности превратятся в посмешище. Репутация секретной службы окажется подорванной; потребуются годы, чтобы загладить этот ущерб. — Президент помолчал. — И все же это мучительно, правда?

— Да, сэр.

— Я знаю, что вы перенесли, агент Тайло. Никому не пожелаю такого, особенно женщине, спасшей мне жизнь. — Президент провел большим пальцем по краю взятых у Холленд страниц. — Все написали с самого начала, последовательно?

— Все, сэр.

— Тогда позвольте сказать вам то, чего вы не знаете. — Он постучал хрустальным ножом для бумаги по небольшой стопке конвертов. — Это прошения об отставке. От всех уцелевших сенаторов, прозванных Кардиналами. У них не осталось ни святости, ни могущества. Привлечь их к суду я не могу, это вызовет в стране бурю. Вы знаете, люди в настоящее время ненавидят политиков и Вашингтон; но это будет ничто по сравнению с той лавиной, которая похоронит нас, если о случившемся что-то станет известно. Единственное, что я могу сделать, — прогнать нескольких мерзавцев. — Он пристально поглядел на Холленд. — Хотя вам это, в сущности, безразлично.

— Люди, о которых идет речь, — соучастники убийства, сэр. И мне это далеко не безразлично.

— Только если у вас есть доказательства, агент Тайло. И даже в этом случае они еще подлежат рассмотрению суда.

— Понимаю, сэр.

— Не сомневаюсь. Но само по себе для вас это не особенно много значит, так ведь?

Холленд промолчала.

— Насколько я понимаю, вы остаетесь агентом секретной службы?

— Я попросила отпуск на неопределенный срок, и мне его предоставили.

— Вы считаете невозможным оставаться после того, как держали под прицелом своего начальника, пока он не покончил с собой?

— Мне приходило это в голову, сэр.

— Пусть уйдет, — мягко сказал президент. — Недостатки этой организации мне известны лучше, чем большинству людей. Однако позвольте сказать вам главное: то, что произошло здесь на самом деле, знаем только вы и я.

С теми агентами, которые появились потом, я разговаривал лично. И ясно дал понять, что для их карьеры будет губительно, если кто бы то ни было хотя бы намекнет, будто вы действовали неподобающим образом. — Президент поерзал в кресле. — Я буду занимать это место по меньшей мере год. Потом, если посчастливится, еще четыре. По крайней мере в течение этого срока вам будет совершенно не о чем беспокоиться.

— А потом, сэр?

— К тому времени, агент Тайло, люди все забудут. Не забудет лишь тот человек, который сидит перед вами. Через пять лет, проводя рождественское утро с внуками или ловя форель в Айдахо, я буду вспоминать ваше лицо и молиться за вас. — Президент поднялся. — Выздоравливайте, агент Тайло. Выздоравливайте и возвращайтесь к нам.