Алексей Макеев - Стальное перо

Так-так! Гуров вернулся глазами в начало документа и посмотрел на данные опрашиваемого. Годилин Петр Макарович, профессор МГУ. Ага, с сыном бы его еще побеседовать!

Крячко, держа над головой свою большую черную кожаную папку, торопливо топал по лужам к машине. Гуров удивленно посмотрел на потемневшее небо: когда же это дождь-то начался. Так увлекся размышлениями, что и дождя не заметил. Дотянувшись до ручки, он открыл напарнику дверь, и Стас шумно опустился на сиденье, грохнув дверью.

– Ух, как она не вовремя! Погода наша московская непредсказуема!

– Осторожнее, – проворчал Гуров, стряхивая капли с листов бумаги, – документы намочишь!

– Копии, Лев, копии. Мы их еще сделаем, – отмахнулся Крячко. – А вот участковому я от всей души руку пожал. Молоток, старлей! Есть номерок машины приятеля Павла Остапцева, он на него три месяца назад протокольчик рисовал. Я бы его личину по номеру машины и в участковом пункте установил, да у них там что-то сегодня со связью. Обрыв, что ли.

– Нам бы хоть одного реального знакомого установить, – задумчиво произнес Гуров. – Пока Павел Остапцев для нас единственная зацепка, если еще и не подозреваемый.

– Этого варианта сбрасывать со счетов не стоит, – согласился Крячко. – Есть у меня ощущение, что сынок покойного скрывается. Поехали к нам, займемся этим вопросом.

По дороге Стас пересказал свой разговор с местным участковым уполномоченным. Гуров размышлял о том, что не вошло в протоколы и в рапорта. Да и не могло войти, потому что прямых доказательств не было, были только мнения, разговоры на эту тему, сложившееся впечатление. Судя по всему, Павел Остапцев не отличался праведным поведением. Хотя откровенно отношения к криминалу не имел, но очень часто его фамилия упоминалась в связи с какими-то делами, отдающими авантюрой, с какими-то скандалами. То его фамилия попадала в протоколы об административном правонарушении, то судебные исполнители взыскивали с него по решению суда за растрату казенных денег, то штрафовали его за незаконную предпринимательскую деятельность.

Парень ни разу не переступил черту между правонарушением и уголовным преступлением, но это ничего не значило. Либо еще не успел переступить, либо уже переступил, но государство об этом пока не знало. По крайней мере, наклонности были понятны. Поменьше поработать – побольше заработать, вылезти за счет других. Этого порой уже достаточно, чтобы подозревать человека в том, что он может переступить черту! Плюс образ жизни: отдельно от родителей, в неизвестной квартире, на чужой машине. Кстати, у родителей он, по отзывам соседей, появлялся очень редко.

Когда Крячко набрал номер приятеля Пашки Остапцева и спросил про Павла и место его жительства, тот некоторое время странно помолчал, а потом стал торопливо объяснять. Крячко эту странность заметил и сразу задал соответствующий вопрос. Парень ответил, что Пашка и в самом деле куда-то пропал. На встречу не приехал, телефон двое суток молчит. Домой он к нему не ездил, все некогда было.

– Сейчас сможете с нами туда проехать? – спросил Крячко. – Мы тоже подумываем, что с Павлом могла случиться беда.

– А вы так и не скажете мне, что за причина розысков? – вопросом на вопрос ответил приятель.

– Скажу, хотя пока и не следует это афишировать. Его отец погиб.

– Оп-а-а… – раздалось в трубке. – Вот это да… Хорошо, я сейчас подъеду. Буду ждать вас возле подъезда.

Серьезный коренастый парень, у которого в лице явно прослеживались казахские корни, повел Гурова и его помощников на второй этаж крайнего подъезда. Сыщики остановились напротив железной двери, изготовленной и окрашенной под дубовый массив. Над глазком в двери красовалась цифра «8», стилизованная под старую бронзу. Гуров нажал кнопку звонка и стал ждать.

Майор Белецкий, которого Лев попросил приехать в форме, привлекал внимание спускавшихся сверху жильцов. Один мужчина покосился на полицейского у двери, потом еще одна супружеская пара в возрасте. Когда прошло минут пять и стало ясно, что в квартире никого нет, помогла старушка с лохматым пекинесом на руках. Песик посматривал на всех веселыми черными бусинками и норовил лизнуть хозяйку в нос.

– Нет его, – проворчала старушка, неторопливо проходя мимо и продолжая спускаться по ступеням. – Уж который день нет. Слава-те-господи, наконец тишина в подъезде. Избави господь от такого соседа!

Гуров нахмурился и посмотрел вслед старушке. Потом подошел к двери, согнул руку в локте и локтем нажал дверную ручку. Дверь с тихим, но каким-то зловещим скрипом медленно открылась. Сыщики понимающе переглянулись.