Алексей Макеев: Приговор полковника Гурова

– Ты погоди уезжать, – остановил его полковник. – Следствие по делу об убийстве Алика еще не закончено. Ты мне можешь понадобиться здесь. Так что задержись. Ненадолго, максимум на пару дней. Я тебе позвоню.

Светлову, кажется, хотелось очутиться за сотни километров от Москвы прямо сейчас, но он не стал спорить с полковником. Только осторожно спросил:

– А как мне теперь с Наталкой быть?

– Ну здесь я тебе точно не советчик, – усмехнулся Гуров и поднялся. – В своих отношениях разбирайтесь сами.

– Она, наверное, меня проклинает там, – вздохнул Светлов.

Гуров взвалил на плечо сумку и направился к двери.

– Она плачет и ждет твоего звонка, – сказал он, обернувшись на пороге. – Позвони, а там видно будет.

С этими словами Гуров вышел из квартиры.

– М-да, – протянул Орлов и посмотрел на Гурова поверх очков. – Думаешь, не он?

– Давай послушаем Станислава, – вместо ответа предложил тот. – А потом сопоставим данные и тогда уже будем делать выводы.

Крячко, оказавшийся в центре внимания, расправил плечи и начал рассказывать.

Кроханов назначил ему встречу в отдельном кабинете одного ресторана, не предназначенного для простых смертных, к коим причислял себя сам Станислав. Приехав на встречу, он прошел в указанную кабинку, где его уже ждал Кроханов. Перед ним стояли тарелки с закусками и маленький графинчик водки. Перед Станиславом Крячко было пусто.

Виктор Павлович был уже в солидном возрасте и внешне годился Алевтине в отцы, хотя Крячко и видел ее только на фотографиях. Держался он сдержанно и солидно. Молча кивнул Крячко, руки не протянул и сразу сказал:

– Давайте свои вопросы, только поскорее!

– Тогда я буду столь же краток – вы убили любовника своей жены? – бухнул Крячко в лоб.

Кроханов застыл. Подобный вопрос он наверняка слышал впервые в жизни. Подумав пару секунд, он сказал:

– Если я отвечу нет, вы что, развернетесь и уйдете?

– Рад бы, да не получится, – вздохнул Крячко. – Профессия научила меня проверять полученную информацию.

– Ну так проверяйте! – раздраженно отозвался Кроханов. – В те дни, что Алевтина отдыхала в Крыму, я находился совершенно в другом городе, и это могут подтвердить десятки человек!

– Ну, разумеется, вы не стали бы сами этого делать, – ласково глядя Кроханову в глаза, сказал Крячко. – Для этого существуют специально обученные люди…

– Послушайте, я не заказной убийца! Вы что, можете это доказать? Нет? Тогда извините! – резко ответил Кроханов.

– Виктор Павлович, – примирительно сказал Крячко. – Я же попросил о встрече не за этим! Если мы продолжим в таком тоне, то она вообще теряет смысл. Мне нужна ваша помощь, вот я и прошу вас помочь.

Кроханов несколько смягчился, убрав с лица раздражение.

– Но чем, чем помочь? – с нажимом спросил он. – Я не знаю, кто его убил!

– А вы вообще знали, что ваша жена отдыхает в Крыму с любовником?

Вилка с наколотым на нее маринованным грибом, которую Кроханов уже подносил ко рту, застыла в воздухе. Он медленно опустил ее на тарелку и спросил:

– Вы, наверное, клоните к тому, что я убил свою жену из ревности?

Крячко не ответил, а Кроханов вдруг сделал то, чего Крячко от него никак не ожидал, – он захохотал. Захохотал искренне, трясясь складками за щеками. Отсмеявшись, он утер уголки глаз платком и произнес, качая головой:

– Да уж! Я и в двадцатилетнем-то возрасте не отличался такими порывами, а уж теперь…

Потом он перегнулся через стол и четко проговорил в лицо Крячко:

– Я вам сейчас скажу то, чего никогда бы не сказал при других обстоятельствах. Скажу неофициально, без протокола и никогда не стану этого подтверждать – имейте это в виду! И когда вы поймаете настоящего убийцу – если поймаете, конечно! – я никаких показаний давать не буду. Так вот, если хотите: я знал о романе моей жены с этим пареньком. Более того, я сам договорился с ним, что он ее соблазнит.

Сказать, что Крячко был изумлен, – значит, ничего не сказать. Однако он постарался не выказать этого. Вместо этого Станислав спросил:

– А вам-то зачем это нужно?

Кроханов усмехнулся:

– Можете считать меня циником – да кем угодно, мне, в сущности, без разницы, – но для меня мой брак был бизнесом, который перестал быть рентабельным. Я вложил в свою жену средства, но она не преумножила капитал, а наоборот, растратила то, что было дано ей авансом. Я имею в виду следующее: она не родила детей, не продолжила мой род и не стала мне самым близким человеком. Хотя это было все, что от нее требовалось!