Найо Марш - Всевидящее око [Чернее черного. Всевидящее око. Работа для гробовщика]

— Не беспокойтесь, это же не ваша могила! Но, честно говоря, не знаю.

В тот момент Рени казалась совсем старой и хрупкой. Под слоем пудры на скулах и носу можно было разглядеть сетку красных жилок.

— Очень уж мне все это не нравится, — тихо промолвила она. — Боюсь отравы. Вы знаете, продукты я теперь держу запертыми на ключ. Стараюсь не спускать с них глаз, пока все не съедят. Портер можете пить спокойно. Моя старая служанка его только что принесла, и мы вместе с Кларри открыли бутылку.

Вдруг — словно крышку сорвало с котла — увидел он весь страх, который скрывался под покровом их веселой, ничего не значащей беседы. И ужас этот распространился по ярко освещенной кухне, как темная злая туча, приглушая все остальные реакции: возбуждение, интерес, ненасытное любопытство полиции, публики и прессы.

— Я очень рада, что вы пришли. Я на это надеялась. Вы отличный парень, и я этого никогда не забуду. Ну, думаю, постель уже проветрилась. Миссис Лoy!

— Вы меня звали? — донесся от дверей голос старухи, подкрепленный громким шмыганием носом, и в кухню, шаркая ногами, вошла невысокая женщина в белом фартуке. У нее были румяные щеки, живые темно-синие глаза, правда, немного помутневшие, редкие волосы были повязаны розовой лентой. Задержавшись на пороге, она с интересом уставилась на Кэмпиона.

— Ваш племянник? — громко спросила старуха. — Но похож, просто две капли воды. Говорю вам, похож, как две капли воды.

— Я очень рада, — громко перебила ее мисс Рапер. — А теперь прошу приготовить ему постель.

— Приготовить постель? — В голосе миссис Лоу прозвучал такой восторг, словно эта удачная мысль пришла в голову ей самой. И вдруг она что-то вспомнила. — Я приготовила овсянку. Говорю вам, я приготовила вашу овсянку. Поставила в духовку и заперла на замок. Ключи на обычном месте. — Она ударила себя в худую грудь.

Кларри, вошедший следом, не смог удержаться от смеха, и она развернулась в его сторону; выглядела она — мысль эта вдруг пришла в голову Кэмпиону — как кот, наряженный куклой.

— Вам смешно! — Пронзительный голос с отчетливым лондонским акцентом разносился по всему дому. — Но осторожность никогда не мешает. Говорю вам, осторожность никогда не мешает.

Повернувшись к Кэмпиону, старуха взглянула на него с блеском в глазах.

— Он ничего не понимает, — заявила она, пожав плечами в адрес актера. — Некоторые мужчины ничего не способны понять. Но нужно иметь хоть что-то в голове, если хотите удержаться на поверхности. Я тут только потому, что мои думают, что я в пабе. Мой старик говорит, что не хочет, чтобы мне пришлось давать показания и вообще иметь дело с полицией и так далее. Но я не могу позволить, чтобы мою хозяюшку обижали, вот и прихожу поздно вечером, говорю вам, прихожу поздно вечером.

— Да, это правда, она любезно приходит сюда каждый вечер, — улыбнулась Рени, но в ее голосе звучало волнение.

— С моей хозяйкой я пришла из того дома, — трубным голосом продолжала миссис Лoy. — Иначе бы ноги моей здесь не было. Ни в коем случае! Слишком тут опасно. — Достигнув одного эффекта, она решила добиться и другого. — А дела мне хватает. — Она махнула тряпкой в сторону Кларри, который схватился за поля ветхозаветной шляпы, и рассмеялась как ребенок. — Мистер Кларри умеет меня рассмешить, говорю вам. Мне взять эти одеяла? А где наволочки на подушки? Полы я подмела. Говорю вам, полы я подмела.

Она закосолапила к выходу с одеялами. За ней Рени несла охапку белья.

Кларри Грейс снова сел и толкнул в сторону гостя стакан и бутылку.

— Не поверил бы комику, попытайся он спародировать ее в мюзик-холле, — заметил он. — Восьмой десяток на носу, а все еще полна энергии. Работает, как лошадь. И перестанет, только когда трупом ляжет. Вместе с Рени они ведут все хозяйство. Она просто обожает такую работу.

— Что одному услада — другому яд, — бросил довольно неосторожную реплику Кэмпион.

Рука Кларри со стаканом замерла в воздухе на полпути.

— Вы могли бы этим воспользоваться, — серьезно заметил он. — Ведь вы юрист, не так ли?

— Это еще больше затрудняет все дело, — буркнул Кэмпион.

Кларри Грейс рассмеялся. У него была милейшая улыбка, когда он был чем-то действительно обрадован, и неприятная — для любезностей и профессиональных целей.

— Знаете, — неохотно начал он, — Рени я знаю с моих щенячьих лет, и ни разу она не вспоминала, что у нее есть племянник. Я должен был бы раньше о вас слышать. Нет сомнений, Рени — незаурядная женщина. — Он на минуту задумался, потом продолжил: — Не нужно ничего мне говорить, если не хотите. Все мы живем и даем жить другим. Это всегда было моим главным девизом. Я хочу сказать, что меня никогда ничто не могло удивить.