Питер Джеймс - Клеймо смерти

— Весьма, — сказал Рой Грейс.

— Что-нибудь еще?

— Оставьте, пожалуйста, ваши координаты — я пришлю кого-нибудь утром за официальной бумагой.

— Разумеется. Без проблем. — Доктор улыбнулся. — Пока-пока!

Четверг, 11 декабря

Джейми Болл сидел на табурете у барной стойки — с пивом в одной руке и телефоном в другой. Повернувшись спиной к дождливой тьме за окном, он обзванивал их общих друзей. Сначала прошелся по подругам Логан, потом позвонил ее сестре, брату, родителям. И всех спрашивал об одном: не у них ли она. Разговаривая, Джейми смотрел то на тропическую рыбку в аквариуме, то на фотографию, ту, на которой они вдвоем на фоне обрамляющих горизонт заснеженных пиков, в лыжных костюмах, стояли на вершине Кляйн-Маттерхорн, в Церматте, куда ездили в прошлом марте. Оба смеялись какой-то шутке, которую отпустил, фотографируя, их приятель Джон.

Джон — он и познакомил их годом раньше — придерживался бесхитростной философии, над которой они часто посмеивались. Вставай, веселись и спать ложись!

Но сейчас Джейми было не до смеха. Он смотрел на женщину, которую любил больше, чем это казалось ему возможным, и которая, как он еще надеялся, станет его женой, и по щекам текли слезы.

Ей двадцать четыре, у нее длинные каштановые волосы и заразительная улыбка, обнажающая идеально белые зубы. Когда он увидел ее в первый раз, она напомнила ему молодую Деми Мур в одном из его любимых фильмов, «Привидение». А она сказала, что он напомнил ей молодого Мэтта Деймона, только как-то не по мэтт-деймонски. Что бы это значило? Такая вот она, временами чудная и непонятная.

Боже, как он любил ее.

«Пожалуйста, милая, пусть с тобой все будет хорошо. Пожалуйста, вернись домой. Пожалуйста, вернись домой».

Каждый раз, услышав из коридора какой-либо звук, Джейми поворачивался и ждал — вот сейчас дверь откроется и войдет Логан.

Он повернулся к констеблю Холидей, которая сидела на софе и что-то писала, и спросил, есть ли новости.

Четверг, 11 декабря

Голова гудела. Логан лежала на спине, совершенно дезориентированная, не имея ни малейшего представления, где она, и дрожа от холода. Ощущение было такое, словно ее погрузили на лодку. И еще очень хотелось писать. Просто отчаянно. Логан держалась. В нос бил отвратительный запах — плесени и чего-то более крепкого. Прошлым летом, возвратившись с Джейми домой после двухнедельного отдыха на греческом острове Спецес, они обнаружили, что главный предохранитель в квартире сгорел и холодильник с морозильником отключились в самый разгар августовской жары. Там был такой же запах.

Открыв дверцу морозильника, они увидели два стейка с копошащимися червями и ярко-зеленого, чуть ли не светящегося цыпленка. Вонь от разлагающейся плоти была такая, что их едва не вырвало. Несколько дней они держали окна открытыми, жгли ароматические свечи и постоянно опрыскивали квартиру освежителями воздуха, чтобы избавиться от смрада.

Кошмарный сон?

Но глаза-то открыты. Логан видела чахлое зеленоватое мерцание. Она лежала в некоем контейнере, сжатая с обеих сторон так, что не могла пошевелить даже локтями. Перед глазами все расплывалось, как будто в них закапали какие-то капли. Голову словно набили ватой. Логан попыталась сесть, и что-то жесткое больно, едва не задушив, сдавило шею.

Она вскрикнула.

Что за черт?

Где она?

Память возвращалась. И вместе с памятью накрыл ужас. В груди зашевелилось темное чувство страха.

Логан вспомнила, как въехала на подземную парковку. Неясная фигура в тени. И вдруг — кто-то у окна машины. Он распахивает дверцу…

Шипение газа.

Резь в глазах.

И потом — ничего.

Четверг, 11 декабря

— Мне для столовой нравятся вот эти обои, от «Фэрроу энд Болл», — сказала Клио. — А ты что думаешь?

Вопрос жены вернул Роя Грейса в те времена, когда они с Сэнди, почти двадцать лет назад, купили свой дом. Только вот разница — он понял это лишь теперь — заключалась в том, что Сэнди все делала сама, ничего с ним не обсуждая и не спрашивая его мнения.

Домой Рой заскочил по пути в Чешам-Гейт — поделиться с Клио новостями. Глядя на разложенные на софе образцы с серо-белыми зигзагами, он думал, что Сэнди выбрала бы что-то совершенно противоположное. Ей нравились минимализм и простота.

— Да, — немного рассеянно отозвался он.

На полу и кофейном столике валялись кусочки тканей и альбомы с образцами. Хамфри, вместо того чтобы посидеть спокойно, постоянно расхаживал по комнате и, словно чувствуя приближающуюся перемену, нигде не мог найти себе место.