Даниил Лектор - Метод

Однако Меглин покачал головой:

– Это не он. Я ошибся. Будем дальше искать.

Начальник ОВД в растерянности отошел. А Есеня нахмурилась:

– Почему ты…

Однако сыщик не дал ей договорить:

– Детоубийца – какую казнь заслуживает?

Есеня осеклась. Долго молчала, потом ответила:

– Я бы его родителям отдала…

Машина Меглина подъехала к клубу «Романтик». Есеня спустилась в подвал. Одна. Ей хотелось проверить свои впечатления.

В комнате на полу были разложены рюкзаки, спальные мешки, палатки – клуб готовился к очередному походу. А Есеня вдруг представила среди этих рюкзаков тех семерых ребят, чьи тела они только что извлекали из земли.

Тряхнула головой, прогоняя наваждение, и тут из подсобки вышел руководитель клуба. Увидев девушку, отшатнулся:

– Вы кто?

Она не ответила. Прошлась вдоль стенда, на котором были выставлены достижения клуба за двадцать лет: найденные в походах каски участников Великой Отечественной, осколки снарядов, образцы минералов… десятки фотографий… Сверху красовалась гордая надпись: «Романтик». Есеня отвернулась от стенда и, криво усмехнувшись, произнесла:

– Романтик…

Головко вздрогнул: он все понял.

В это время раздался стук в дверь, и в подвал спустилась глава города – та самая женщина, что «пробила» руководителю клуба звание заслуженного учителя и вчера предупредила его о приезде московских следователей. В руках она несла большую сумку и пакет.

– Анатолий Валерьевич, дорогой! – воскликнула мэр, не обращая внимания на Есеню. – Вот вам новая чешская палатка, подарок к двадцатилетию клуба! А вот еще…

И она развернула пакет; из него заструилось по полу что-то синее.

– Знамя «романтиков»! – объяснила глава. – По вашему эскизу!

Она ожидала бурного восторга, но Головко только улыбнулся вымученной улыбкой.

Между тем Есеня вышла из подвала и села в машину Меглина. Повернувшись к сыщику, она заявила:

– Это он! Я знаю. Ты знаешь. Чего мы ждем?

– Нужно им доказать, – отвечал Меглин.

И, кивнув в сторону выхода из клуба, пояснил:

– Родителям.

Родители мальчишек и девчонок уже начали собираться возле клуба, чтобы проводить своих детей в поход. Подъехал микроавтобус, и дети с рюкзаками погрузились в него. Последним сел Анатолий Валерьевич, поглядев перед этим в сторону машины сыщиков.

– А ты не боишься, что он в этом походе опять… – медленно произнесла Есеня.

– Нет, – покачал головой Меглин. – День и ночь не бывают одновременно. Они сменяют друг друга. Ночи больше не будет.

К вечеру группа туристов вышла к горной реке – неширокой, но бурной. Через реку было переброшено бревно – одно лишь бревно без перил. Преодолевая страх, мальчишки и девчонки один за другим переходили на другой берег. Но когда настал черед Паши Орлова, которого Анатолий Валерьевич защитил от пьяницы-отчима, мальчик запаниковал.

– Паша! Тебя ждем, вперед! – подбодрил его Головко.

Орлов сделал по бревну один шаг… Второй, третий… Дойдя до середины, довольный своей смелостью, обернулся к руководителю – и сорвался в реку.

Двое мальчишек тут же сбросили рюкзаки и кинулись к воде, готовые прийти на помощь. Но их остановил грозный окрик руководителя:

– Не помогать!

Сережа Капустин взволнованно воскликнул:

– Толик, он же утонет!

– Не утонет! – твердо отвечал руководитель. – Должен сам! Не помогать!

Мальчишки неохотно подчинились.

Головко легко, словно по дорожке парка, прошел по бревну, крича при этом барахтавшемуся в воде Паше:

– Ну, кто ты? Романтик или трус? Мужик или мешок? Кто ты?

Паша изо всех сил стал грести к берегу и наконец выполз на него, обессиленный. Его окружили участники похода, хлопали по спине, смотрели с уважением. Все улыбались. Один лишь Анатолий Валерьевич оставался серьезен.

– Переодеться в сухое! – скомандовал он Паше. – Сорок секунд!

И мальчик бросился переодеваться.

После реки дорога круто пошла на подъем. Капустин, сердечник, дышал все тяжелее, шел все медленнее. Тогда Анатолий Валерьевич поманил к себе Пашу и что-то прошептал ему на ухо. Мальчик кивнул, догнал Капустина и сказал:

– Капуста, давай рюкзак!

Однако Капустин, хотя и задыхался, все же протестовал:

– Я не устал!

Тогда Паша наклонился к его уху и тихонько сказал:

– Слышь, мне за то, что с бревна упал, Толик сто очков штрафа впаял. Рюкзак товарища понесу – скинет. Выручай!

На такую просьбу Капустин не мог не откликнуться и охотно отдал рюкзак. Паша повесил его себе на грудь и устремился вперед.