Алексей Оутерицкий - Операция «Фроттер» Приказано внедриться!

Вот тебе и Мухтар, – подумалось вдруг Костику, когда он уже входил в подъезд. С такой работы любой Мухтар через месяц сбежал бы, а мы держимся. Мы, опера…

«В речи сотрудника неприемлемо употребление грубых шуток и злой иронии; неуместных слов и речевых оборотов, в том числе иностранного происхождения; вульгаризмов, примитивизмов, слов-„паразитов“».

Из статьи 11 «Культура речи».

Кодекс профессиональной этики сотрудника органов внутренних дел РФ.

Костик сидел, клюя носом и радуясь, что народу сегодня мало. Черт, только бы не было выезда, а то он уснет прямо на каком-нибудь задержании. Ну вот на кой, спрашивается, хрен ему нужно было полночи смотреть эту Анфису Чехову? А все оттого, что он сова. Вечером не уснуть – утром не встать…

А сон, кстати, у него крепкий и здоровый, и это тоже не есть хорошо. Милиционер должен не спать, а забываться тревожным сном. И это очень важно, чтобы сон был тревожным, а иначе какой же ты милиционер…

Едва не засыпая, Костик кое-как разобрался с потерпевшей старушенцией, пустившей в свою квартиру фальшивого работника социальной службы, допросил свидетеля ограбления бензоколонки предположительно залетными отморозками, и с облегчением вздохнул, радуясь небольшой передышке. Если повезет, может, удастся пару десятков минут подремать, подперев щеку ладонью и делая вид, что изучает какой-нибудь документ. Ванин, вон, тоже вовсю борется со сном, Приходько щелкает мышью, наверняка разглядывая грудастых порнозвезд, и только Сергеев разговаривает с каким-то стариком.

Костик присмотрелся, но так и не понял статуса этого старика в старомодном костюме с нелепым, не сочетающимся по цвету с рубашкой галстуком. Старик вел себя довольно уверенно и, если Костика не обманывало зрение, едва ли не выговаривал что-то опустившему голову Сергееву. Да нет, конечно, чепуха это. С чего бы какой-то старый хрыч вдруг станет выговаривать оперу, которого боялись даже бандиты – слава Сергеева подобно ветру обгоняла своего владельца… Костик прислушался, но уловил только монотонное журчание старческого голоса – эти двое разговаривали слишком тихо. Сергеев ничего не записывал, значит, разговор был неофициальным. Осведомитель, что ли? А что, похоже. Не из секретных, с которыми встречаются конспиративно, а так, на уровне хорошо информированного сплетника. Таких в их работе тоже предостаточно, и порой от них бывает немало пользы.

Костик опять слегка клюнул носом и, заставив себя собраться, посмотрел в сторону Приходько. Тот уже оставил компьютер и сейчас разговаривал с каким-то здоровенным, бритым на лысо хмырем. Хмырь был обряжен в джинсовый костюм, а на его бычьей шее болталась золотая, толщиной под стать этой шее, цепь. Некоторое время, борясь со сном, Костик внимательно смотрел на Приходько, выжидая, не «маякнет» ли тот ему что-нибудь. Прошло несколько минут, но Приходько ни разу не посмотрел в его сторону, и Костик опять уставился в стол.

Теперь он уже знал, каким образом коллеги «помогают друг другу повышать раскрываемость», как выразился месяц назад Сергеев, поставив Костику на вид, что он почему-то этого не делает. Тогда Ванин достаточно наглядно показал, как эта товарищеская помощь осуществляется, запросто подсобив ему расколоть маньяка из лесополосы. Оказывается, в отделе существовала целая система «маяков», о которой Костику почему-то никто не удосужился рассказать в самом начале его трудового пути. Теперь это упущение было исправлено, и он назубок знал, в каких случаях эти «маяки» подаются, выучил сами знаки оповещения, и имел представление, в каких случаях помощь можно оказать по собственной инициативе, ориентируясь на свои ощущения. К примеру, если клиент идет в глухой отказ и допрос заходит в тупик, а опер по каким-то причинам не хочет оказывать на подопечного физическое давление лично, то он дает условный знак, по которому в дело вступает коллега, классический «злой следователь». Именно так и сделал когда-то Ванин, после чего маньяк раскололся на раз, быстрее, чем гнилой орех.

Конечно, помощь заключалась отнюдь не только в физическом воздействии. К примеру, по условному знаку коллеги можно было подойти, положить перед ним какой-нибудь документ с печатью, и, многозначительно усмехнувшись, бросить, столь же многозначительно посмотрев на допрашиваемого: «Все, считай, клиент закрыт». Или изобразить фиктивный телефонный разговор, во время которого так же многозначительно смотреть на клиента и нехорошо усмехаться, вгоняя его в панику. А бросив трубку, подойти к производящему допрос коллеге и, шепнув ему что-нибудь на ухо, нехорошо рассмеяться, опять-таки многозначительно глядя на клиента, после чего «получивший информацию» коллега должен громко произнести что-то вроде: «Ну что, Сутулый, допрыгался?».