Алексей Оутерицкий - Операция «Фроттер» Приказано внедриться!

Тетка еще раз смерила его подозрительным взглядом, затем приоткрыла дверь, заглянула в туалет и внимательно все там осмотрела.

– Тогда с кем вы разговаривали?

Костик, не отвечая, отворил еще одну дверь и пошел по потертой ковровой дорожке, слыша, как тетка что-то бурчит ему вслед.

– Константин! – восторженно воскликнула седенькая старушка, будто он был ее внуком, которого она не видела по меньшей мере добрый десяток лет. В следующий момент морщинки на ее лице сложились таким образом, что «доброжелательность вообще» сменилась доброжелательностью с примесью сочувствия. – У вас нелады с желудком?

– Вот еще, – буркнул Костик, усаживаясь на свою койку и вешая полотенце на крючок. – С чего вы взяли? – Его так и подмывало сказать, что он милиционер – словно милиционеры люди особенные и никогда не испытывают проблем с желудком, – но он усилием воли подавил это желание. Он с самого начала поездки запретил себе раскрывать свою принадлежность к органам – он обычный гражданский, и точка. Костик словно назначил себе какое-то испытание, последний экзамен, хотя все положенные экзамены он сдал на отлично и закончил милицейскую школу с золотой медалью, поэтому и был безо всякого блата распределен для дальнейшего прохождения службы в столицу Российской Федерации, город-герой Москву. Хотя в чем заключалось это испытание, Костик и сам вряд ли смог бы сказать. Будто милиционеру проводники подадут более горячий чай или пассажиры пропустят без очереди в туалет… И тем не менее. Аккуратно сложенная новехонькая форма лежала сейчас в большой спортивной сумке, которая, в свою очередь, стояла в железном вместилище под койкой, и он ни при каких обстоятельствах не собирался раскрываться – путешествие инкогнито слегка щекотало нервы, потому что походило на какую-то интересную игру.

– Просто вас долго не было, – вступил в разговор супруг седенькой старушки – пожилой, изрядно облысевший мужчина. – Мы с Надеждой уже начали волноваться.

– Костик, если что, вы не стесняйтесь, обращайтесь, – сказала старушка. – У нас есть закрепляющие таблетки.

– Они хорошо помогают, – сказал старик. – И стесняться действительно нечего. В дороге такое с каждым может случиться. Недаром врачи говорят, что питание всухомятку – вернейший путь к…

– Я просто умываться ходил, – нарочито грубо сказал Костик. Затем демонстративно отвернулся и стал смотреть в окно. Краем глаза он отметил, как растерянно переглянулись пенсионеры. Кажется, обиделись.

Некоторое время они ехали молча, и только старушка периодически чересчур громко, как показалось Костику, вздыхала. Ее супруг тоже чересчур – как опять-таки показалось Костику – громко шелестел газетой и чересчур внимательно штудировал давно прочитанную статью. Ему стало неловко.

– Давайте вашу закрепляющую таблетку, – не выдержав, буркнул Костик, поворачиваясь к пожилой чете.

Старушка просияла, словно выиграла в лотерею, а ее супруг немедленно отложил газету и радостно заявил:

– Люди должны быть внимательными друг к другу. Понимаете, в наше время, с его интернетами и прочими гадостями жизни…

Завелся, – мрачно подумал Костик, искоса наблюдая, как старушка с озабоченным видом роется в сумке, тихо что-то бормоча. Кажется, она не могла найти ту самую таблетку. А ведь, черт побери, придется ее глотать…

Он опять уставился в окно и принялся убеждать себя, что такая таблетка ничуть не повредит, а даже будет очень кстати для профилактики. Подумаешь, живот у него не болит. А вдруг заболит? Вот сойдет сейчас с поезда, купит какую-нибудь шаурму, и пожалуйста. А шаурму надо будет купить непременно, – подумалось ему. Это же Москва. А в Москве все непременно должны есть шаурму.

В следующий момент его силой инерции повлекло вперед, и Костик уперся руками в стол – поезд начал притормаживать…

Он брел, закинув увесистую сумку на плечо, и глазел по сторонам. Конечно, ничего необычного, он же не из деревни приехал, но все же… Слишком уж много народу. Черт, как же здесь работать, – вдруг подумалось ему, – это ж поди, найди в такой толпе преступника… Костик с удовлетворением отметил, что в нем говорит не обычный приезжий, а милицейский профессионал, и остро ощутил чувство своей принадлежности к организации. Это показалось ему правильным. «Настоящий милиционер не знает, что такое выходные, не знает, что такое свободное время, не знает, что такое отдых», – вспомнилась ему фраза из какого-то кинофильма. Вообще-то, отдыхать он хотел, и свободное время иметь – тоже. Иначе ведь никакой личной жизни не будет, а это недопустимо – понятие «личная жизнь» для Костика подразумевало прежде всего отношения с девушкой. Неведомой, и оттого заранее еще более прекрасной, чем она, возможно, будет в реальности. До сих пор у него не было девушки, и эту неправильность следовало устранить как можно быстрее, тем более что сейчас для этого имелись все предпосылки – ведь это Москва, где просто неприлично не иметь свою девчонку.