Николай Леонов - Девять молчащих мужчин

В кабинет вошли Крячко и помощник дежурного. Гуров кивнул на допрашиваемого:

– Можете отпустить гражданина Реутова.

Крячко прошел к соседнему столу и уселся, положив один локоть на стол. Гуров хорошо знал своего напарника. Такую «нетерпеливую» позу Станислав принимает либо когда у него ничего не клеится и он раздражен, либо когда дела идут хорошо и он с головой в работе, но надо сидеть здесь и терять время. Сейчас он явно сидел и терял время.

– Ну что? – спросил Лев, когда Реутова увели в дежурную часть.

– Мерзликина я допросил сам. Лично. Сволочь он еще та, это я тебе заявляю с полной ответственностью. Я так и не добился от него, почему его дочка шляется в темное время суток, когда она от первого нападения еще не отошла. И ведь он сам же телохранителя к ней приставил. Значит, боялся. Так чего проще?

– Не горячись! А если он уверен в Реутове? Если уверен, что тот не даст его дочь в обиду?

– Ну, знаешь… Лев! – Лицо Крячко сделалось чересчур серьезным. – Я не представляю отца, который вот так откровенно мог использовать свою дочь как приманку. Он уверен был в Реутове, потому и послал его. Знал, что тот будет действовать наверняка!

– Ты перегибаешь палку. Я разговаривал с Ольгой, знаю, какой у нее характер. Она кого хочешь переспорит. От нее родители устают, как от…

– Знаю, – махнул Крячко рукой, явно остывая. – Мерзликин так и сказал, что ее не переспоришь. И что это малое из зол – отпустить ее, но приставить надежную охрану. Вопрос!

– Какой? – усмехнулся Лев. – А почему Мерзликин так уж был уверен, что на дочь нападут? Я тоже об этом подумал. Может, и не уверен, но Реутов явно суперпрофессионал, и он его послал. Ладно, не будем пока ломать голову. Еще что-то есть?

– Ты не поверишь, – вдруг нехорошо усмехнулся Стас, – мы установили личность маньяка.

– В прошлом судимый?

– Точно. Его пальчики в картотеке были. Большаков Владимир Николаевич. Три судимости. Две кражи и один разбой. Вышел чуть меньше года назад. Но это еще не самое интересное. Он, как и Мерзликин, родом из Самары. И четырнадцать лет назад они оба там проживали. Я проверил. Мерзликин перебрался сюда в 2003 году, Большаков сел в 2001-м. Тянул год, четыре и пять. Кстати, ты сам Ольгу Мерзликину допросил?

– Первым делом я допросил именно ее, пока у нее свежи все воспоминания.

– И что?

– Я надеялся, что она по каким-то признакам узнает в Большакове того, кто напал на нее в прошлый раз. Ничего серьезного или весомого. Захват шеи ей показался похожим, но что может сказать о захватах девушка? Она не профессионал, она просто перепуганная девушка. Сейчас в МУРе проверяют одежду и обувь Большакова на предмет возможного подтверждения нахождения ее на месте трех предыдущих преступлений. Сам Большаков пока без сознания, и допросить его можно будет еще не очень скоро. Нужно лететь в Самару.

– Да, – согласился Крячко. – Я думал об этом же. Какие-то интересные хвосты оттуда тянутся.

– Я к Орлову за командировкой, – поднялся из-за стола Лев, – а ты организуй оперативников МУРа на пристальное наблюдение за Мерзликиным. Бред какой-то! Маньяки, упорно нападающие на одних и тех же девушек повторно… Вообще много тут странного и нелогичного. Так не бывает, Станислав!

В отделе полиции Самары, который занимался делом Владимира Большакова в 2001 году, за эти годы сменился практически весь оперативный состав. Гурову показали уголовное дело, решение суда. Познакомиться с личным делом школьника Большакова не представилось возможным, потому что был парень детдомовским, а детдом уже много лет как перестал существовать. Дела не сохранились, сохранились лишь приказы, но не за все годы.

Гуров третьи сутки в Самаре, он по шестнадцать часов каждый день разыскивал бывших участковых, оперативников уголовного розыска, преподавателей. Последние четырнадцать лет были для местных архивов равносильны татаро-монгольскому нашествию. Почти ничего не осталось. К вечеру третьего дня Лев снова приехал к начальнику уголовного розыска территориального отдела полиции майору Воскобойникову.

Майор усмехался и разводил руками:

– Что делать, товарищ полковник, вспомните, какие это были годы. Говорят, в начале 90-х было еще хуже. А тут только кризис миновал. За время кризиса 1998 года столько всего изменилось, позакрывалось. Какие там архивы! Хорошо хоть уголовные дела сохранились да картотеки уголовников.

– Вы где были в 2001 году? – устало спросил Гуров майора.

– Я был студентом политехнического института, – рассмеялся Воскобойников. – В органах я всего девять лет. Начинал в патрульно-постовой службе, потом участковым. Семь лет в уголовном розыске. Сюда перевели на повышение из старших оперов из Волжского района.