Питер Лавси - Ищейки

Мисс Чилмарк крикнула:

– Кто-нибудь, уберите ее отсюда! Мое платье!

Через мгновение в комнате появился владелец пса – высокий худой жилистый мужчина в черной кожаной куртке, черном берете и темно-синих бриджах – и скомандовал:

– Марлоу, к ноге!

Пес помахал хвостом, радостно тявкнул и обдал собравшихся новой порцией воды.

– Он вас не слушает! – раздраженно прокомментировала мисс Чилмарк. – Вы должны держать его на поводке. А еще лучше – оставлять дома.

– Это весьма жестокосердно с вашей стороны, мадам, – возразил Руперт с безупречным выговором выпускника одной из лучших британских школ. – Марлоу всю неделю ждал этого собрания. Он сделал только то, что обычно делают собаки, отряхивая шерсть.

Майло возразил:

– А что еще обычно делают собаки? Может, он и это нам продемонстрирует? Честное слово, мне не терпится взглянуть.

– Господи, да что вы так взъелись на несчастное животное? – возмущенно спросил Руперт. – А вам бы понравилось сидеть в мокрой одежде?

– А вам понравится, если я выставлю вам счет из химчистки? – съязвила мисс Чилмарк.

– Называете себя «Ищейками», а сами боитесь живой собаки, – заметил Руперт с улыбкой, обнажившей больше провалов во рту, чем зубов.

Полли Уайчирли решила, что пора восстановить порядок:

– Почему бы нам снова не занять свои места? Тогда и Марлоу успокоится. Обычно он ведет себя очень мирно.

– Но стулья мокрые, – возразила мисс Чилмарк. – Я не хочу сидеть на мокром стуле.

На сцене появилась сухая тряпка, сиденья быстро вытерли, и собрание продолжилось без участия Марлоу, которого заставили выйти из круга и привязали к стулу его хозяина.

Ширли-Энн отметила, что Руперт с виду остался совершенно безучастен к тому переполоху, который вызвали он и его собака. Он сидел между Полли и Майло с расслабленным видом, скрестив ноги и обхватив ладонью подбородок. У него было узкое худощавое лицо, на котором резче всего выделялись крупный нос и темные, живые, глубоко посаженные глаза, остро смотревшие из-под черного берета.

Полли сообщила:

– У нас шла чрезвычайно полезная дискуссия о роли тайны в классическом детективе.

– Скукотища, правда? – Руперт сразу принял вызов. – Никакой связи с реальным миром. Все эти эксцентричные детективы-любители: высокомерные лорды, старые дамы, бельгийские беженцы в поисках каких-то незамеченных улик… Полная чушь. Бьюсь об заклад, что в реальном мире вы не найдете ни одного убийства, раскрытого частным детективом. – Он обвел глазами публику. – Ни одного.

– Вот и замечательно, – беспечно отозвался Майло. – Не хочу, чтобы книги имели отношение к реальной жизни.

– Или к реальной смерти, – добавила Джессика.

– Вот именно.

Но Майло не понял, в чем подвох.

Руперт громко рассмеялся, снова продемонстрировав голые десны. Он выглядел, как живописная руина – мрачновато, но привлекательно.

– Короче, это сказочки для взрослых.

– Почему бы нет? – возразил Майло. – Я люблю немного волшебства, даже если в конце оказывается, что это просто трюк.

– Я тоже, – вставила Ширли-Энн.

Руперт бросил на нее страдальческий взгляд:

– Ну вот, еще одна жертва позднего развития. Проклятье, я снова в меньшинстве!

Полли поспешила разрядить атмосферу.

– Помнится, когда выступала Ф. Д. Джеймс, – некоторые из нас слышали ее лекцию, – она сказала, что, вероятно, у нее с детства была склонность к детективам, потому что когда няня в первый раз прочитала ей про Шалтая-Болтая, она подумала: «Он упал сам или его толкнули?»

Руперт не удержался от улыбки, но тут же снова бросился в атаку.

– А потом они жили долго и счастливо? – ехидно спросил он. – Этого вы хотите от чтения?

– Скорее, чувства восстановленной справедливости, – ответила Ширли-Энн. – Или это одно и то же?

Майло заметил:

– Я люблю, когда автор увязывает все концы.

– Значит, вам хочется спать спокойно, зная, что все в порядке. – Руперт с мрачной иронией оглядел публику. – А вы когда-нибудь видели криминальную статистику? Вы знаете, что происходит в мире? Вас когда-нибудь грабили?

– Да.

Все резко повернули головы, потому что последнюю фразу произнес Сид. Он держался так незаметно, что одно-единственное оброненное им слово произвело эффект разорвавшейся бомбы. Выдав свою реплику, он снова опустил глаза, словно лежавшая на коленях кепка интересовала его гораздо больше, чем все происходившее в комнате.

Ширли-Энн не могла понять, зачем Сид Тауэрс присутствовал на этих обсуждениях, если не собирался в них участвовать. У него явно не было желания продолжать беседу. Он избегал чужих взглядов. Его поза, весь его внешний вид словно молили о том, чтобы присутствующие не обращали на него внимания, что они, собственно, и делали. Ширли-Энн всегда считала себя очень наблюдательной, но у Сида, похоже, был особый дар оставаться в тени. Не желая с этим мириться, она рассмотрела его более внимательно. На вид лет сорок с небольшим, фигура сильная и крепкая, несмотря на сгорбленные плечи. Глаза – она видела их только мельком – серо-голубые, чуть прищуренные (все-таки в наблюдательности ей не откажешь). Ровный ряд мелких зубов. Ничто в его внешности не оправдывало такой зажатости. Возможно, он чувствовал себя не в своей тарелке. По одежде трудно было сказать что-то определенное, кроме того, что она больше подошла бы человеку лет на двадцать старше. Плащ, белая рубашка, черный галстук. Какой-нибудь чиновник? Или – избави, боже, – полицейский? Темно-синие брюки, возможно, от костюма. Черные, хорошо начищенные туфли на шнурках. Плащ вечного трудяги, который он не снял даже в теплом помещении. И кепка на коленях. Скромный, унылый бедолага, решила Ширли-Энн. Эта встреча не доставляет ему никакого удовольствия. Так зачем же он тут сидит?