Николай Леонов - Ледяной свидетель (сборник)

– Жду тебя ровно в шесть, – проговорила Ангелина и улыбнулась. – Не бойся, деточка! Будет тебе счастье!

Олеся выскочила за дверь как ошпаренная.

«Не может быть, не может быть, это все нервы, – уговаривала она себя, шагая по обледеневшему асфальту. Полы незастегнутой в спешке дубленки развевались от ветра, а Олесе было жарко. Щеки ее пылали, и девушка на ходу прикладывала к ним маленькие ладони. – Ни за что больше не пойду туда! Страшно! Даже рассказать кому-нибудь – и то страшно. Нет, я просто не пойду! И все будет хорошо. Ничего со мной не случится, никто меня дома не тронет. Все будет хорошо!»

Но уже на следующий день в шесть часов вечера Олеся стояла на крыльце двухэтажного домика, перед дверью, на которой висела табличка «Ангелина»…

А Ангелина после ухода девушки устало зевнула, скривив рот на сторону, стащила с головы опостылевший черный платок, под которым кожа головы потела и немилосердно чесалась, потянулась и прикурила сигарету от зажженной свечи. Откинувшись на спинку кресла, она вытянула ноги и невольно уставилась в стоявшее на столике зеркало в черной рамке. Зеркало отразило ее лицо – лицо уже не очень молодой женщины с поблекшими глазами, морщинками вокруг них, поплывшим подбородком и вялым ртом. От созерцания этой картины ей стало неприятно, и Ангелина раздраженно отвернула зеркало.

Видимо, она слишком сильно задела его, потому что зеркало вдруг покачнулось на тонкой ножке, а затем со звоном рухнуло на пол. Поджав под себя ноги и спасаясь таким образом от десятков мельчайших острых брызг, Ангелина невольно взвизгнула.

– Что такое? – послышался голос от двери.

Она повернулась в ту сторону и недружелюбно спросила:

– Чего пришел?

– А что, родную сестру навестить нельзя?

– Знаю я, зачем ты приходишь. – Ангелина тяжело поднялась с кресла, осторожно прошла в угол, где стояла щетка на длинной ручке, и принялась сметать осколки в совок. – Зеркало вот грохнула! – ворчала она. – Лишние расходы, и вообще – примета плохая! Так и знала, какая-нибудь дрянь случится, и точно – ты вон приперся! Теперь еще что-нибудь случится.

– Это еще почему?

– Потому что беда – она одна не приходит. Это я хорошо знаю.

Ангелина опустила руки и задумалась. Почему-то после того, как разбилось зеркало, которому и цена-то три копейки – сама купила на вьетнамском рынке, обложила бумагой и покрасила черной краской, – на душе у нее противно заныло. Что-то такое чувствовало ее сердце, даром что никакой потомственной ведуньей она не была, а происходила родом из Урюпинской станицы, и бабка, равно как и прабабка, были доярками, а из всех народных средств лечения пользовались подорожником – снаружи и водкой – внутрь.

Она выглянула в окно. Мрачная черная туча наползала на солнечный диск, полностью закрывая его своей массой. В комнате, где догорали лишь свечи, тоже стало темно. И такая же темнота царила в душе у Ангелины.

Полковник Гуров прибыл на проспект Мира через двадцать минут после звонка Крячко. Причем ему пришлось притормозить за два квартала, поскольку дальше движение было перекрыто. Еще издалека он заметил огороженное место ДТП, на котором расположились несколько автомобилей и целая кучка водителей.

Пробираясь к оцепленному месту, Гуров недоумевал, почему среди машин нет кареты «Скорой помощи». Из разговора с Крячко он сделал вывод, что тот попал в серьезное ДТП со смертельным исходом. Следовательно, должны быть и еще пострадавшие. Однако ничего такого не наблюдалось, по крайней мере издали.

Пробравшись, наконец, к месту аварии, Гуров увидел Крячко в компании долговязого парня. Парень был прикован к левой руке Стаса наручниками и, когда тот поворачивался, вынужден был повторять его траекторию. А так как Станислав двигался размашисто, амплитуда колебаний парня увеличивалась. Он сосиской мотался из стороны в сторону, несколько раз поскальзываясь и грозя упасть на заледеневший асфальт, и только оковы мешали ему сделать это.

Достав на ходу удостоверение, Гуров показал его майору ДПС и, получив молчаливый кивок, двинулся сразу к Крячко.

– В чем дело, Стас? Где труп, где пострадавшие и при чем тут мы?

– Не части, Лева, – отозвался Крячко. – Пострадавших, слава богу, нет, в том смысле, который тебя волнует. Труп, правда, есть. Вот он. – И Стас кивнул в сторону стоявшего впереди других машин на середине дороги «Опеля» с открытым багажником.

Когда Гуров заглянул внутрь, он увидел торчащие из полиэтиленового пакета человеческие конечности.