– Что же, – спокойно ответил я, – вопрос серьезный. Дело в том, что он вышел немного раньше…
– Откуда это известно?
– Я выяснил у контролерши. Незадолго до конца сеанса, минут за десять, за пятнадцать, сказала она, кто-то вышел. Мужчина, кто именно, она не заметила, потому что сама сидела в зале. Картина шла первый день, и она, усадив народ на места, осталась посмотреть.
– А это ты когда выяснил?
– После первой встречи с ним.
– И ты, наверное, думаешь, что поступил нормально по отношению ко мне? – обиженно спросил Дыбенко. – Почему ты мне раньше не рассказал?
– А если б я был не прав?
– Ну и что? Все равно мог бы поделиться. Вдвоем-то легче.
– Вдвоем легче работать, когда есть факты. А когда одни догадки и предположения, то все по-другому… Вдвоем можно так увлечься какой-то идеей, что невинного человека усадить на скамью подсудимых.
Дыбенко замолчал, прошелся по кабинету.
– Ну а пуля?
– Пуля тем более ложится на эту версию. Куприянов выкрал ее во время поездки на охоту. Я думаю еще раз послать гильзу на экспертизу. На ней должны быть следы машинного масла и бензина. Наши эксперты, наверное, не обратили на это внимания. Приняли за производственные остатки. Нужен очень тонкий анализ.
Вот почему, дорогой мой Дыбенко, я не хочу пока настаивать на аресте Куприянова. К тому же я не хочу ему давать возможность отсидеть за хищение и укрыться этим самым от обвинения в убийстве. То, что он воровал, это ясно. И никуда он не денется. У нас есть свидетельские показания завмагов, а вот то, что он убил, доказать будет сложнее. Тем более если мы его арестуем и тем самым заставим мобилизоваться, приготовиться к активной защите.
Я позвонил на завод и вызвал к себе Куприянова. Через несколько минут его машина затормозила под окнами отделения милиции.
– Здравствуйте, – сказал Куприянов вежливо и остановился у порога кабинета.
– Здравствуйте, Николай Васильевич. Побеспокоил я вас. Проходите, присаживайтесь, что же вы стоите? Есть интересная новость. Вообще-то нельзя никому рассказывать, но вы же не посторонний человек. И я надеюсь, что вы меня не подведете. Строго между нами.
– Конечно, – заверил меня он. – А в чем дело?
– Власов наконец признался, – сказал я, доверительно склонившись к нему через стол.
– В чем признался? – переспросил он.
– Как в чем? В убийстве, – сказал я, удивляясь его непонятливости.
Некоторое время он молчал, потом отрицательно покачал головой.
– Этого не может, быть, – произнес он раздельно и отчетливо.
Мне показалось, что голос у него дрогнул, мне даже почудился вздох облегчения.
– Этого не может быть, – повторил Куприянов, – произошла какая-то ошибка. Не мог Егор убить. – Теперь его голос звучал свободно, как-то раскованно.
– Какая может быть ошибка, – обиженно сказал я, – как-то нехорошо вы говорите, Николай Васильевич. Вот у нас есть протоколы с его подписью. – Я похлопал по стопке бумаг у себя на столе, где никаких протоколов не было.
– Как же это так? – Куприянов недоуменно развел руками. – Знал его всю жизнь. Никогда бы не подумал… Вы меня совсем огорошили. Как же он его?
– Да очень просто: подстерег около дома и выстрелил из ружья.
– Невероятно…
– А вы еще своей головой ручались…
– Да кто же знал?
– А я вас по делу вызвал, – сказал я.
– Всегда готов, – оживленно ответил Куприянов, – что за дело?
– Собственно говоря, дела целых два. Начнем по порядку. Первое. Мы с вами в прошлый раз разговаривали, так сказать, неофициально. Протокола ваших показаний у нас нет. Конечно, вы очень помогли следствию, но нужно соблюсти все формальности, Повторите, пожалуйста, как вы видели Власова в день убийства.
– Я приехал в клуб на машине и оставил ее сзади у черного хода, – начал рассказывать он.
Я автоматически записывал его слова и думал о том, что его опять никто не просил рассказывать все с самого начала. Я его спросил только о Власове. Он мне слово в слово повторил историю со свечой. Но перебивать его я не стал.
– …Я и гляжу, он поднимается на крыльцо, – рассказывал Куприянов, – ну и сказал об этом Афонину. Мы с ним вместе шли в Овражный.
– Вы не могли ошибиться? – спросил я и внимательно посмотрел на него.
– Нет, – не задумываясь, ответил Куприянов, – это был он, я же видел, как он хромал по лестнице. А так, конечно, разве впотьмах разглядишь? Я тогда и не знал, что он после такого дела идет. Я бы сразу к вам пришел, а то еще защищал его… Бывает же… Голову прозакладывал. – Он невесело усмехнулся.
Читать дальше