Алексей Макеев - Серийный любовник

Случаи, подобные Ольгиному, согласно статистике, собранной капитаном Жаворонковым, происходили не так уж и редко. Иногда оказывалось, что жертву закрыли в холодильной камере намеренно, иногда по чистой случайности. Бывали и доказанные случаи самоубийства. Правда, чтобы при этом жертва была еще и беременна, о таком в интернете не писали. Чтобы выяснить, подходит ли случай Ольги Цыганковой к серии, Гурову требовалось собрать больше информации, вот почему он стоял сейчас перед дверью ее квартиры.

На звонок дверь открыл сухощавый мужчина лет сорока пяти. Подтянутый и строгий даже в домашней одежде, он производил впечатление бывалого служаки. Гуров знал, что к военной службе отец Цыганковой отношения не имеет, и все же ощущение, что перед ним бывший военный, было достаточно сильным, и он, повинуясь порыву, по-военному четко произнес:

– Здравия желаю! Цыганков Валерий Дмитриевич?

– Так точно, – подлаживаясь под тон гостя, подтвердил Цыганков и тут же сбился на устаревшую форму общения, выдавшую в нем преподавателя литературы, кем он, собственно, и являлся: – Чем могу быть полезен?

– Полковник Гуров, Московский уголовный розыск, – доставая удостоверение, представился Лев. – Это мой коллега, полковник Крячко. Разрешите войти?

– Не думаю, что это удачная мысль. – В глазах Цыганкова промелькнуло беспокойство. – Моя супруга только что легла отдохнуть, и мне бы не хотелось ее тревожить.

– Мы можем побеседовать и здесь. Правда, беседа может оказаться слишком личной. Не знаю, как вы отнесетесь к тому, что подробности вашей личной жизни станут достоянием соседей, – заметил Гуров.

– Моей личной жизни? Это интересно, – нахмурился Цыганков. – Позвольте хотя бы узнать, что привело вас в мой дом?

– Необходимость прояснить некоторые детали смерти вашей дочери.

– О боже, зачем?! Столько лет прошло, что нового вы можете узнать теперь? – простонал Цыганков.

– Появились новые обстоятельства, – уклонился от прямого ответа Гуров.

– Ваши обстоятельства меня не интересуют. Копаться в прошлом я не собираюсь и вам не позволю.

Цыганков постарался, чтобы отказ прозвучал категорично, но что-то подсказывало Гурову, что стоит надавить, и он изменит свое решение.

– Валерий Дмитриевич, я мог бы вызвать вас повесткой в отдел и тем самым вынудить к сотрудничеству, но делать этого мне не хочется. Поверьте, я понимаю, насколько этот вопрос является для вас болезненным, и раз уж я все равно здесь, значит, вопрос серьезный. Прошу вас, не заставляйте меня идти на крайние меры. Это никому пользы не принесет.

Пару минут Цыганков вглядывался в лицо Гурова, будто пытался найти на нем ответ на самый важный жизненный вопрос, затем глубоко вздохнул и произнес:

– Хорошо, проходите. Только у меня к вам просьба: постарайтесь не шуметь. Не стоит волновать мою супругу. Знаете, она ведь так и не отошла после смерти Оли.

– Если в этом не будет необходимости, вашу супругу мы не побеспокоим, – пообещал Лев.

Цыганков провел их на кухню. Включил чайник, расставил на столе фарфоровые чашки, достал вазочку с печеньем и привычно занял табурет возле окна. Пепельница, полная окурков, говорила о том, что здесь хозяин квартиры проводит большую часть времени. Он закурил, не спрашивая разрешения у гостей. И после пары затяжек перевел взгляд на Гурова. Тот понял, что Цыганков готов к беседе, и заговорил.

– Понимаю, наши вопросы могут показаться вам слишком личными, но обстоятельства складываются так, что от этого никак не уйти.

– Не нужно предисловий, – остановил его Цыганков. – Любой вопрос про Олю будет личным, так что не стоит тратить время на расшаркивания. Раз уж я впустил вас в дом, значит, должен отвечать максимально откровенно. О моих чувствах беспокоиться не стоит. Уверен, что за последние три года я по двадцать раз задал себе каждый из тех вопросов, которые собираетесь задать вы.

– Это даже к лучшему, – кивнул Лев. – Возможно, на часть из них вы сумели найти ответ.

– Я даже знаю, каким будет ваш первый вопрос. – Губы Цыганкова тронула печальная улыбка. – Хотите знать, кто же все-таки отец неродившегося Олиного ребенка?

– А вы это знаете?

– Увы, нет. Полагаю, Оля не хотела афишировать отношения, так как не была уверена в партнере. Ей ведь было всего двадцать три. Слишком юный возраст для принятия серьезных решений, а тут такое. Скорее всего, никакого партнера и не было вовсе. Думаю, это была случайная связь, которая закончилась беременностью. Такое случается и с хорошими девочками. Оля ведь была хорошей девочкой, в самом широком смысле хорошей. Она занималась благотворительностью, помогала бездомным.