Луис Гарсиа-Роза - Юго-западный ветер

— Кто вам сказал?

— Неважно. Это не имеет значения.

— Я боялся.

— И поэтому и пришел ко мне за помощью. Однако это вовсе не повод, чтобы ходить по городу с пистолетом, готовясь застрелить любого подозрительного человека, которого встретишь.

— Я ни в кого не стрелял.

— Человеку, который гуляет по улицам с заряженным оружием 38-го калибра, будет тяжеловато убедить меня, что он не собирался ни в кого стрелять.

— Мне только для самообороны.

— Стрелять в людей из самообороны?

— Каждый имеет право защищать себя.

— Только не нося с собой заряженное оружие. Это уже преступление, карающееся тюремным заключением.

— Я ни в кого не стрелял.

— Это то оружие, которое у тебя было с собой?

— Это револьвер отца.

— Да, нам известно. Мы хотим узнать, ты с этим револьвером ходил?

— Да.

— А заряжал в него эти патроны?

— Да… но я ни в кого не стрелял.

— Ты купил их сам?

— Верно.

— Где?

— В магазине, в центре.

— Никто больше об этом не знал?

— Нет.

— Тогда не скажешь ли мне, где отсутствующая пуля?

— Что?

— Пуля. Одной пули не хватает. Где она?

— Не знаю… Не знаю, почему ее не хватает.

— Может быть, ее уже использовали для чего-нибудь?

— Использовали? Как?

— Так, как обычно используют пули тридцать восьмого калибра. Чтобы убить кого-нибудь.

— Убить?

— Ну да, убить. Чилийца, например.

— Вы обвиняете меня в…

— Нет. Я просто привожу пример, как используют пули, и прошу ответить на мой вопрос. Куда делась пуля, которой не хватает?

— Не знаю. Не знаю, куда она делась! Может, я ее уронил где-нибудь на пол.

— А может, она все-таки была использована для того, чтобы кого-нибудь…

На протяжении следующих двух часов Эспиноза и Уэлбер задавали одни и те же вопросы, и Габриэл снова и снова рассказывал, как он провел тот вечер, когда был убит чилиец, начиная с момента, как он ушел с работы, и до того времени, как попал домой. Как именно он нес револьвер — за ремнем или в кармане, вытащил ли он пули из него сразу, когда вернулся домой, или они остались в револьвере, сказал ли он матери, что носит оружие, как скрыл его от коллег по работе. Наконец, Эспиноза завершил разговор словами:

— Мне хотелось бы, чтобы ты завтра пришел сюда снова и дал официальные показания. Сегодня у нас была просто беседа.

Прощались они безо всяких признаков дружелюбия.

— Ну и что ты думаешь? — поинтересовался Уэлбер.

— Думаю, что-то он крутит. Все время, пока мы задавали вопросы, он отвечал как заведенный одно и то же. Как будто заранее отрепетировал. Обычно люди начинают добавлять что-то в показания, изменять детали, вспоминать подробности, а не просто повторять одно и то же. Даже если он не виновен, то что-то скрывает.

В конце рабочего дня Эспиноза, как и обещал, заехал за Ирэн, и они вместе направились в Пейшото. Эспиноза купил хлеба, еды, вина, планируя интимный ужин при холодной погоде, которая за последние дни совсем испортилась.

— Ты действительно думаешь, мне лучше остаться у тебя?

— Мне это приятно.

— Но есть ли в этом необходимость?

— Это не необходимо, но предпочтительно. У меня нет никакой возможности обеспечить тебя полицейской охраной. С официальной точки зрения жалоб не поступало, дела нет, и никакого расследования не велось. Мне будет гораздо спокойней, если ты будешь со мной. Я поставил двух детективов следить за Габриэлом до конца недели. А потом посмотрим.

— И как долго, ты думаешь, это будет продолжаться?

— Думаю, что развязка близка.

— Это звучит как предсказание.

Они остались у его. Радовались еде и вину. Потом забрались в кровать, убаюканные ветром, что бился в оконные рамы. Эспиноза ни о чем не спрашивал, но Ирэн сама рассказала ему о своих отношениях с Ольгой. Она подтвердила то, что подозревал Эспиноза: они были любовницами, когда жили вдвоем в Сан-Пауло.

Эта ночь была другой. Не лучше или хуже, чем предыдущие ночи. Просто другая.

На следующий день, в тот час, на который было назначено свидание с Габриэлом, дона Алзира поднялась по ступенькам участка и на минуту остановилась в небольшом коридорчике, что вел к кабинету Эспинозы. Она еще раз осмотрела свою одежду (темная и скромная, как раз подходящая к случаю) и пригладила волосы. Она стояла в коридоре и ждала, будто на автобусной остановке, пока ее не заметил какой-то проходящий мимо полицейский.

— Я могу вам помочь, сеньора?

— Я хотела бы увидеться к комиссаром Эспинозой.