Луис Гарсиа-Роза - Юго-западный ветер

— У него был сердечный приступ. А почему вы спрашиваете?

— А Габриэл присутствовал при смерти отца?

— Косвенным образом. Он был дома, но не видел, как тот умер. Никто не видел. Он принимал ванну, и у него случился сердечный приступ. Помощь подоспела слишком поздно.

— А как вы обнаружили, что он умер?

— Мне показалось, что он слишком долго не выходит из ванной. Я вышла в магазин за покупками. А он принимал ванну. С ним все было в полном порядке, он всегда оставлял дверь в ванную комнатку открытой — боялся газа, — я крикнула «пока» и предупредила, что вернусь через несколько минут. Когда я вернулась, дверь в ванную была закрыта. Я позвала его. Но он не ответил. Когда я открыла дверь и отодвинула занавеску над ванной, я увидела, что он лежит в ванне, вода уже переливалась через край.

— А почему он закрыл дверь?

— Не знаю. Обычно он никогда не закрывал дверь ванной.

— А Габриэл видел тело своего отца в ванне?

— Не могу сказать точно. Но не думаю.

— Сколько лет было вашему мужу?

— Тридцать пять. Это случилось как раз перед тем, как Габриэлу исполнилось десять лет. А почему вас это интересует?

— Потому что Габриэл об этом говорил. Извините, что заставил вас вспоминать это горестное событие.

— Это было уже давно.

— В любом случае спасибо.

— До свидания, комиссар, и еще раз благодарю за помощь моему сыну.

Эспиноза про себя отметил, что мать Габриэла, оказывается, значительно моложе, чем он предполагал. Ей еще не было и шестидесяти.

Из Пейшото Эспиноза поехал прямо в Институт судебной медицины, он вез туда пакет с револьвером и патронами. Он знал, что пуля, извлеченная из тела чилийца, еще не отправлена полицейскому, ведущему расследование, поскольку для баллистической экспертизы им нужно сначала найти оружие преступления. Эвандро, который поступил в армию одновременно с Эспинозой, сейчас исполнял обязанности директора Института судебной медицины и заведовал там всеми делами. Он также посещал вечерние курсы по психологии. После многолетнего исследования людских тел он решил исследовать теперь и человеческие души.

— Эспиноза, рад тебя видеть! Мы должны чаще встречаться, и необязательно над трупом. Но ты наверняка примчался ко мне из Копакабаны не просто, чтобы поболтать?

— Ты прав по обоим пунктам.

— И что я могу для тебя сделать?

— Я хочу провести баллистическую экспертизу той пули, что вытащили из головы иностранца из Ботафого. Без официального запроса. Я тебе верну ее сегодня же. Если хочешь, пойдем вместе со мной.

— Да никаких проблем, я тебе доверяю.

Нужная пуля лежала в пластиковом пакете, к которому были пришпилены результаты аутопсии.

— В баллистическом отделе обратись к Фрейру. Скажи, что я тебя послал.

Эспиноза поблагодарил и без лишних слов удалился. Он уже двадцать лет работал в полиции и знал всех, кто работал в разных отделениях. С Фрейром он был знаком уже много лет, но не хотел обидеть Эвандро, потому не сказал этого. Он двинулся в Институт криминологии имени Карлоса Эболи, который размещался в том же комплексе зданий, что и Институт судебной медицины. Чтобы попасть в другое помещение, достаточно было пересечь маленький внутренний дворик.

Эспиноза часто обращался к Фрейру в сложных случаях, и тот всегда все делал на совесть. Немногословный человек, Фрейр был отличным профессионалом, полагающимся только на прочные доказательства, его было трудно сбить с толку.

— Могу провести сравнительный тест прямо сейчас, — сказал он, как только Эспиноза объяснил, чего он хочет. — Но лучше бы сначала проверить оружие в тире. Позвони мне в конце дня, у меня уже будут результаты.

Как он поступал обычно, посещая Институт судебной медицины, Эспиноза и на этот раз, выйдя из здания, пошел пешком по улице Мем де Са в сторону акведука Лапа — старой части Рио, что в наибольшей степени сохранила свой традиционный вид. Ему хорошо были знакомы эти улочки, он жил здесь ребенком. Прежде чем семья Эспинозы переехала в Пейшото, они жили в районе Фатима, который, как и округ Пейшото, включал в себя всего несколько окрестных улиц. Этот маршрут был частью его обычного пути к Колежио Педро II, где он в свое время учился. Эспиноза любовался старинными домами в колониальном стиле и величественными аркадами акведука Лапа: для него прогулка по этим памятным местам служила чем-то вроде компенсации за неприятные переживания, связанные с насильственной смертью, — то, из-за чего он обычно ездил в Институт судебной медицины. Прежде чем уйти отсюда, Эспиноза остановился и долго смотрел, как маленький трамвайчик, что тащился в сторону Санта Тереза, пересекает из конца в конец весь акведук.