Алексей Макеев: Подвал с секретом

В восемь утра пошла по соседям. Как и предполагала, никто Николая не видел с тех самых пор, как они две недели назад, закрыв калитку на замок, отчалили в город. Серый автомобиль тоже не заметили. Ни у дачи, ни в окрестностях. Место здесь было не особо популярное, чужаков немного, так что в словах соседей Нина не сомневалась. Вернулась в дом, закрыла дверь на замок и отправилась на автостанцию. Доехав до города, позвонила на работу и сообщила о том, что берет отгул. Ворчание начальника просто проигнорировала. Сказала, у меня форс-мажор, и сбросила вызов. После этого пару минут просидела в задумчивости, потом снова достала телефон и сделала то, что должна была сделать еще три дня назад.

Она позвонила в полицию, но не в дежурную часть, а своему давнему знакомому, Валере Жаворонкову. Он служил на Петровке, в информационном отделе при Московском уголовном розыске. Кому звонить, если не ему? Надеяться на оперативность доблестной полиции лучше, когда уверен, что свой человек станет их подгонять, так считают многие россияне, и Нина в этом вопросе исключением не являлась.

Спустя две недели после звонка Жаворонкову Нина сидела на скамейке парка на Страстном бульваре, возле памятника Владимиру Высоцкому, и ждала возвращения Валерки. Час назад они встретились здесь для того, чтобы обсудить план дальнейших действий. По сути, обсуждать им было нечего. Заявление о пропаже Николая Паранина, тридцатидевятилетнего страхового агента, у них приняли сразу. Погоны Жаворонкова сделали свое дело, отфутболить Нину не посмели. Но это было практически единственное их совместное достижение. Регистрация заявления прошла быстро, показания с Нины снимал опытный сотрудник, так сказал ей Валера, но результатов и по сей день от этих действий не было никаких.

К моменту сегодняшней встречи Нина дошла до отчаяния. Она цеплялась за рукав форменной рубашки своего друга и, размазывая по щекам слезы, твердила одно и то же, как заведенная:

– Валера, помоги! Помоги, Валера!

Валерка сперва растерялся, начал неловко гладить Нину по волосам, в надежде, что истерика пройдет. Но это простое действие только усугубило ситуацию. Нина вконец разнюнилась, и остановить слезы ей оказалось уже не под силу. Валерке пришлось бежать в магазин, покупать коньяк и воду без газа, вливать все это в рот подруги и уговаривать проглотить мерзкую жижу. Коньяк все же подействовал. Нина прекратила цепляться за руку друга и даже нашла в себе силы отыскать в сумочке платок. Сморкаясь и растирая по щекам косметику, она принялась извиняться, чем вконец смутила Жаворонкова. Ему было непривычно видеть Железную Леди Фадееву в таком раздрае. Он просто не знал, что с ней делать. А уж слова извинения из ее уст, в понятии Валерки, звучали совсем дико.

Вот тогда он и предложил то, что предложил. Сам от себя не ожидал, так как с самого начала дал себе зарок – впутывать в поиски Нининого жениха полковника Гурова он не станет ни под каким предлогом. У того и без Нининых заморочек дел по горло, да и просителей выше крыши. Ему ли, капитану Жаворонкову, не знать? Но когда подруга в таком состоянии, что еще можно придумать, чтобы дать ей хоть какую-то надежду? Вот он и выдал фразу, после которой назад пути уже не было.

– Слушай, есть еще один вариант. Ребятам по месту жительства продвинуться в поисках Паранина не удалось и теперь уже вряд ли удастся, – начал он. – Но ведь на них свет клином не сошелся.

– Вот спасибо, утешил, – снова всхлипнула Нина, и Валера поспешил продолжить:

– Только не начинай, Нинок! Говорю же, есть еще один вариант. Ты что, не слушаешь меня совсем?

– Какой вариант, Валера? Нет у нас никаких вариантов, – безнадежно махнула она рукой. – Пропал мой Паня, и это без вариантов. Увез его тот автомобиль, а куда, мы никогда не узнаем.

– Не паникуй раньше времени. И руки не опускай. Знаешь, через сколько лет иногда люди находятся? И через десять, и через двадцать лет. Я на такое насмотрелся. Его уж похоронили, памятник поставили. Могила травой по пояс заросла, а он вдруг возьми да и объявись, живой и невредимый.

– Валера, ты бы лучше помолчал. Просто помолчал, и все, – устало проговорила Нина.

– Да почему помолчал? Я ведь дело говорю. Всякое в жизни бывает. Может, твой Паня память потерял. Или в реанимацию попал, лежит в палате неопознанным. Пока в сознание не придет, ты о нем и не узнаешь. А потом оклемается, сам тебя найдет…

– Что за вариант? – перебила она Валеру. Слушать о том, как Паня в критическом состоянии лежит на больничной койке, она не желала.