Даша Самсонова - Два Обещания

– Ты, словно чертов странглиевский туман, то исчезаешь, то появляешься, заполонив собой все вокруг. На месте Дженны я перестал бы прощать твою самодеятельность, – изрек Рассел завершающим аккордом, остановив машину на парковке полицейского участка. Они двинулись к зданию. Напарник семенил следом, так и не научившись приноравливаться к широким шагам Николаса. Вороной депос слышал его бурчание:

– У тебя кровь на лице.

– Это всего лишь шишка.

Он ощупал ладонью свою прямую беспородную морду. Рассел был прав – следовало принять душ или на край окунуть голову под кран, прежде чем предстать перед Дженной. Но ни того, ни другого он не сделал. Забыл о своих планах, стоило ему переступить порог офиса. Все, кто нес обеденную смену и не принял участие в погоне, мигом повскакивали ему навстречу. Николас пожимал вереницы рук, протискиваясь сквозь толпу. Он ловил себя на мысли, что его сослуживцы пялятся на него, как на привидение. Его место у окна казалось нетронутым, наверняка, если бы он подошел поближе, то нашел бы в своей кружке древний след от кофе, который не успел допить еще в совсем другой жизни.

– С возвращением, Ник! Мы скучали по тебе, – прилетело ему в спину от Ричи. Николас терпеть не мог этого патрульного, то его тронуло, с какой радостью тот встретил его.

Дженна, в отличие от подчиненных, не казалась впечатленной или соскучившейся. В кабинете начальницы четвертого участка, откинувшись в кресле, Старушка листала скоросшиватель с каким-то делом (орудовала пальцами с такой яростью, словно выдирала оттуда страницы). Кабинет шефа, и без того не блещущий простором, в ее присутствии всегда казался крошечным. Старушка была двухметрового роста, светло-серой, ничем не примечательной масти, с коротко сбритой под расческу гривой. На широких плечах сидела форма, подходящая крупному мужчине. За четыре года, что Николас проработал в полиции, он ни разу не видел в Дженне намеки на женственность, как никогда не встречался с ее благодарностью.

– Удачи, напарник, – шепнул ему Рассел, а сам, не поднимая глаз, поспешил удалиться в местечко побезопаснее.

– Кого я тут вижу, – изрекла Дженна. Без лишних приветствий она махнула толстой рукой в сторону стула.

– Я постою.

Николас не смотрел на нее, его взгляд гулял по фотографиям и газетным вырезкам на стене, собранным еще предыдущим руководством. Черно-белые и совсем свежие свидетельства доблести одарских полицейских, портреты и даты. Следы, оставленные теми, кто так же, как он, жили надеждой спасти этот город. Многие из них ушли на вечный покой. Николас помнил, как с трепетом рассматривал фотографии еще новобранцем, бегал взглядом по лицам полицейских, избравших тот же путь, что предстоял и ему, пытался представить, как сложились их судьбы. А еще он надеялся когда-нибудь увидеть на стене и свою фотографию. Можно сказать, что эта мечта сбылась: статья о поимке наркоторговца Элиранда провисела на стене почета неделю, после чего Дженна ее сняла. Ходили слухи, что Старушке грозило увольнение (по сегодняшней стратегии “а догоним-ка гонщика на старых корытах” было понятно, почему). Николас с Расселом, бесспорно, утвердились в роли лучших полицейских в участке, им не раз удавалось обратить на себя внимание управления. Дженну такая перспектива совсем не радовала. Точно волк-вожак, которого, когда тот становится немощным и дряхлым, по законам стаи убивает молодой претендент на его место, Старушка делала все возможное, чтобы испортить Николасу жизнь: неисправные патрульные машины, дурацкие задания вроде вызова на дом к подросткам, закатившим вечеринку. Напарник – чопорный странглиец, как заметили бы многие в участке. Не говоря уже об интервью, которые Дженна раздавала желтой прессе, в красках рассказывая о его тщеславии. Николас был городским героем – она не могла так просто указать ему на дверь. Вороного депоса пытались переманить к себе другие участки, но Николас, в свою очередь, был не из тех, кто подарил бы Дженне такую легкую победу. Это противостояние длилось уже несколько лет. Николас не знал, как долго им предстояло воевать. По слухам – год, а может, и того меньше. Пока те, кто заседает наверху, не снизойдут прийти с проверкой и указать королевне на дверь.

– А я, признаться, уже отвыкла от тебя, Патнер, – сказала Дженна с такой интонацией, словно имела в виду предмет интерьера. Она поудобнее расположилась в любимом кресле. Кресло издало привычный, мерзкий скрип. Николас подумал: первое, что он сделает, когда займет ее должность, так это избавится от этой развалины. Выкинет к чертям из кабинета, собственноручно устроит ей похороны на заднем дворе, чтобы больше никогда не слышать ее душераздирающих звуков.