Вячеслав Белоусов - Наган и плаха

Создаваемые на заре советской власти чрезвычайные комиссии призваны были вести борьбу с контрреволюционным саботажем, формировались региональными партийными и местными органами власти из зарекомендовавших себя ещё в подполье известных большевиков, естественно — им были подчинены и подконтрольны, а также ограничены в правах. Но длилось это недолго. Дзержинский, вскоре возглавивший ВЧК, при поддержке Ленина быстро прибрал всю власть к рукам, переподчинив управление себе и перестроив, введя в практику направлять на места для руководства своих людей, непосредственно подчиняющихся только ему, и наделяя их неограниченными полномочиями. Пальцем теперь не могли тронуть чекиста ни региональный секретарь партии, ни председатель соответствующего совета! Ему же удалось значительно расширить функции и полномочия ЧК и их руководителей, получивших право бесконтрольно вести агентурную работу против любого, негласно подслушивая и отслеживая, заводить дела, производить обыски и аресты. Требовались лишь подпись и печать местного начальника. Вершилось и главное беззаконие, выносились несудебные решения вплоть до расстрела.

Очевидный беспредел не мог не вызвать недовольства мирного населения, а порой приводил к открытым стихийным противодействиям и вооружённым выступлениям.

Сергиенко было известно, что Арестов тем и прославился, когда в 19-м году, будучи командиром преданных ему бойцов Железной гвардии, рискуя собственной головой, взял под стражу зарвавшегося чекиста, присланного с Кавказа, и предал бы его суду за злодейства, не защити того Киров с Дзержинским.

В стране случаев подобного рода было немало: в 1920 году вынуждены были расстрелять пятерых сотрудников Николаевского Губчека за коррупцию, взяточничество и другие должностные преступления, четверых екатеринославских чекистов — за шантаж и вымогательство…

Однако ни один пример не был обнародован, как и тот позорный случай в их городе, наоборот, постарались забыть, изобразить события в ином свете, а на тех, кто вспоминал, недобро косились.

Но расстреливать по ночам так и продолжали, пообещав публиковать списки в газете «Коммунист»…

Если в первое время советской власти Ленина не пугали неограниченные полномочия органов ВЧК, то рост репрессий, увеличивающийся с каждым годом, заставлял задумываться. Щупальца спрута, руководимого Дзержинским, не знавшего пощады, всё глубже проникали во власть, добирались до самих партийных деятелей — прародителей монстра, творя бесчинства и наводя ужас. Это подтолкнуло Ильича активно поддержать инициативу члена Политбюро РКП(б) Каменева о сужении полномочий ВЧК, Ленин даже отклонил скороспелый проект, не только не реорганизующий комиссию, но и не менявший её названия. Но большего сделать не смог даже он. Процесс оказался необратимым, с монстром нельзя было покончить либеральными и гласными средствами. Требовалась секира, но к тому времени Сталин ещё не окреп.

В очередном проекте, полностью политическом, комиссию, конечно, переименовали… в ГПУ, сохранив и приумножив кадры, расширив функции, а скоро наделили и правом на расстрелы без законного правосудия.

Вот о чём знал и всегда помнил Арестов, вразумляя своего заместителя: сам же он старался забыть свои легкомысленные подвиги в молодые годы на заре взбаламутившей ему кровь революции, никому о них не рассказывал, тихо и мирно просиживал штаны в кабинете председателя губисполкома, с нетерпением выжидая момента убраться с глаз долой подальше, где б его никто не знал; вынашивал он и другую тайную мыслишку, а вдруг ненароком удастся взлететь высоко, стать совсем недосягаемым… ежели, например, в столичный Кремль… А что?

Сергиенко же, покончив с бумагами и откушав чая, принялся за поиски обоих членов тройки, приказав секретарше прозвонить им в приёмные. Каково же было его удивление, когда доложили, что Странников у себя должен быть с минуты на минуту, так как назначил встречу начальнику ОГПУ, и Трубкин собственной персоной уже с полчаса дожидается в приёмной его прибытия.

«Вот момент, который больше может не представиться! Обоих враз и застану!..» — вгорячах схватил папку с документами заместитель и уже готов был мчаться к дверям, но другая мысль остановила его.

Вспомнил он то самое едкое замечание мудрого своего начальника по поводу означенных лиц, собственные размышления, разбередившие душу во время чаепития, и, откинувшись на спинку кресла, крикнул, чтобы принесли новую чашку, только холодней. Остудиться вдруг захотелось и не без основания.