Михаил Соловьев - Поединок во тьме

Только и выдавил:

— Он?

— С утра любуюсь.

— Сам нашел?

— Если бы…

У моего свана ум за разум заходит. Гляжу на него, бедолагу, и понимаю, что рушится у него сейчас привычный мир. Глаза потускнели, модные очки свои изо рта не вынимает.

Кто принес новости, не спрашивает.

— Чего дэлать будэм?

— Ну, уж точно не работать. Ждать.

— Каго? — вытаращил глаза Леваша.

— Да не его, — ткнул я в экран, — Москву.

— Так это… — прояснился его взгляд.

— Воры, брат, — ответил я. — Воры. Их подача.

На связь старшие братья вышли только после одиннадцати по Москве.

Партнер мой за это время рассказик по слогам прочитал и задумался. Часа полтора молчал, а я не мешал. Не каждый день такое случается.

— Он что, калдун? — разродился наконец Леван.

— Сам в непонятках, — отвечаю. — Но теперь нам с тобой, брат, нужно серьезно подумать, прежде чем что-то предпринимать. Видишь, какой он прокоцанный…

— А имэна наши аткуда знаэт? — совсем уж по-детски тянет Леваша.

Чуть не взорвался, но удержал себя.

— Скорее всего, из мусорской части песня…

— Мы же не лавылысь ни разу…

— Вот и радуйся, что сегодняшние менты ленивые. Если бы эта рыба нами занималась, представь, что было бы…

Замолчал пацанчик, а я все на часы смотрю да почту проверяю, нет ли новостей. Первая пташка из столицы прилетела в пятнадцать часов по нашему времени. «Привет, брат, — говорилось в сообщении. — Как тебе мусорские истории?» Что я мог ответить, когда в цвет все? Молчу. «Что делать будешь?» «Думать», — отбиваю в тон им.

«Не придется, — высветилось на экране. — Свяжись со мной по этому номеру, все разъясню…» — и на монитор цифры валятся…

Друг студенческих лет Марыч всегда был неисправимым оптимистом и, как все Александры, опекал окружающий мир, не задумываясь, надо тому это или нет.

Мы учились на одном курсе, а благодаря нашему разгильдяйству и академическим отпускам — дважды.

Общаясь с этой семьей из небольшого городка, я понял, насколько талантлива Россия. Каждый, начиная с родителей, оказался уникален.

Крепкое хозяйство. Необыкновенно музыкальная и технически одаренная семья. Вспомнилось, как мы удивились с женой, услышав впервые Сашкин коллектив в ресторане «Хамар-Дабан», как дурачились, катаясь на самодельном тракторе по окраинам города еще в восьмидесятых.

Много воды утекло. Теперь мы и сами стали дедушками. Марыч — два раза.

Меня он, конечно, не ждал. Я гость редкий, хотя каждый раз, проезжая Слюдянку по федеральной трассе, выделяю время, чтобы заехать, но пересекаемся больше в Иркутске.

Собаки во дворе не оказалось. Семейный дом, построенный почти тридцать лет назад, потерял былой лоск, но по-прежнему стоял, зарывшись в каменистую почву.

Я попинал калитку. Лампочка, затаившаяся под коньком, вспыхнула, заставив зажмуриться, в доме загремели двери.

— Чего надо, Птичкин? — закричал с крыльца Санька.

«Надо же, вспомнил», — усмехнулся я своему студенческому прозвищу.

— Пусти переночевать, я же звонил.

— На тебе, удивил звонком. Ты всегда звонишь, а вот приехал, наверно, лет за десять впервые.

— Мы же с тобой неделю назад в кабаке сидели, или не считается? Чего мне теперь, в машине спать?

— Как хочешь… Могу и пустить.

Он всегда такой. Воспитывает. Можно внимания не обращать. Сейчас заставит на гитаре играть и себя слушать.

Сундучок покоился в багажнике, обжигая тайнами при каждом воспоминании. Решил, что открывать буду в Иркутске. Отосплюсь и завтра же отчалю.

Грохнул замок, и в тусклом свете запыленной сороковатной лампочки предстал мой старый товарищ.

— Квартиру на Слюдянских Красногвардейцах не продали? — поинтересовался я, обнимая друга.

— В прошлом году… — Санька чуть отстранился. — Мебель сюда перевезли, тебе что, на любимом диване стелить?

— Ну да. Как сам? Водку будешь?

— Завтра вставать рано. Утром в Иркутск, так что давай ложиться…

«Крузака» загнали во двор. Без вечно гавкающих кабыздохов он выглядел сиротливо и угрюмо. Прямо как Санька со своим: «Чего надо?»

Душить меня гитарными откровениями он не стал, хотя музыкального добра в доме было с избытком. Пара раздолбанных акустических гитар лежала поверх кучи из останков барабанов.

— Помнишь? — кивнул в ту сторону Санька.

— Да…

Говорить не хотелось. Это были частички нашей жизни, причудливо переплетенные временем.

— Давай ложиться, мне завтра рано, — напомнил товарищ.