Владимир Колычев - Южная кровь

– А где полковничий мундир?

– Могу одолжить майорский… Или тебе лучше в капитанском? – съязвил Варшавин.

– Мне лучше с человеком, который дорожит честью своего мундира. Где твоя форма, Варшавин?

– Что это с тобой, майор? Голову напекло?

– Голову напекло Стенькину. Он сейчас в больнице, с черепно-мозговой травмой. Знаешь такого?

– Стенькина? – Родион нехотя достал из кармана смартфон, снова вывел на экран изображение Стенькина.

– Узнаешь?

– Видел, – не сводя глаз с портрета, кивнул Варшавин.

– Где?

– Это допрос?

– Стенькина доставили в больницу в твоей форме.

– В моей форме?!

– Ты брал с собой на яхту свой мундир?

– Брал…

– Где он?

– Ну где, на месте… Ты это серьезно?

– Я хочу посмотреть на твою форму.

Варшавин кивнул, не мигая глядя на Родиона, повернул к яхте, поднялся по трапу. Родион за ним, но Леня-Леон перегородил ему дорогу.

– Стоять!

Парень смотрел на Фомина грозно, но в его взгляде не чувствовалось желания посмеяться, поглумиться над участковым. Да и в любом случае Родион не должен был связываться с охраной. Варшавину морду набить – это он с удовольствием сделал бы, а его телохранитель ему не интересен, во всяком случае, пока.

Варшавин появился минут через пять, нахмуренный, озадаченный.

– Нет формы! – глядя на Родиона, качнул он головой.

– Но была?

– Была. Я на всякий случай с собой взял.

– Стенькина вчера видели возле твоей яхты. Возможно, он поднялся на борт.

– Быть этого не может.

– Поднялся на борт, а тут вы с Леоном появились, парень спрятался.

– На яхте?

– На яхте, – кивнул Родион. – А вы его нашли, ударили по голове и вывезли на дорогу.

– Леон, ты кого-нибудь на яхте находил? – спросил Варшавин, внимательно глядя на своего помощника.

А вдруг Леня действительно ударил Стенькина без его ведома?

– Нет.

– Кого-нибудь бил?

– Да не было никого на яхте.

– А спрятаться на яхте можно? – спросил Родион.

– Слона спрятать можно, – свысока глянул на Фомина Варшавин.

– А со Стенькиным ты где познакомился?

– Познакомился… Так, погоди, он в моей форме был?

– Китель ты с него снял, – кивнул Родион.

– Какой китель? Не снимал я ничего!.. Стенькин так сказал?

– Не помнит он ничего, память потерял. Амнезия у парня. Только ты не радуйся, это пройдет.

– А я радуюсь?.. Ты видишь, что я радуюсь?

– Я вижу, что тебя не в те степи занесло. Спокойно здесь без тебя, а как ты появляешься, так и начинается…

– Я Стенькина твоего и пальцем не тронул.

– Откуда ты его знаешь?

– Откуда я его знаю… Ну, виделись, – замялся Варшавин.

– Где виделись? Когда?

– К Майе мы подплыли…

– Подплыли? – усмехнулся Родион.

– Подошли, – поправил начальника Леон.

– Майя на пристани стояла, там, у своего дома. Ну я спросил… А я должен тебе рассказывать? – вдруг скривился Варшавин.

– Должен. – Родион смотрел в глаза Глеба пристально, с чувством непоколебимой уверенности в своих силах.

– Стенькин этот в больнице?

– С черепно-мозговой травмой. И в твоей форме.

– Мы с Майей разговорились, а тут этот Стенькин. Она увидела его, закричала – на него, на меня. И ушла. А Стенькин матом на меня выругался.

– И ты затаил обиду?

– Да я больше его и не видел.

– Когда это было?

– Позавчера.

– А вчера ты снова с Майей говорил?

– Ну да, встретил случайно в станице.

– Случайно? И здесь ты случайно? – Родион кивком указал на яхту.

– А это не твое собачье!

– Значит, и пальцем Стенькина не тронул?

– Нет.

– Я тебе не верю.

– Да мне все равно.

– А надо, чтобы я поверил. Надо Стенькину память вернуть. Отправь его в Москву, пусть профессора ему память вернут… Или боишься?

– Да не трогал я твоего Стенькина!

– Пусть он сам это скажет.

– Я и сам могу память вернуть, – глянув на яхту, с усмешкой сказал Варшавин.

– Перемотать назад? – правильно понял Глеба Родион.

Действительно, яхта была оборудована и сигнализацией, и системой видеонаблюдения. Сигнализацию, возможно, забыли включить, но камера должна работать независимо от нее.

Варшавин смерил Родиона нарочито-небрежным взглядом, как будто решал, можно ему подняться на борт или нет. Наконец, разрешая, кивнул.

– Можно перемотать запись даже при тебе.

И снаружи яхта казалась большой, и внутри просторная. На первой палубе вместительная кают-компания, за ней спальня с широкой кроватью. Лестница вела в нижние каюты, и там наверняка все в цветах красного дерева. Роскошь просто потрясающая. И все это могло принадлежать Лере. А она выбрала маленький саманный домик и работу в затхлой районной больнице. Но ведь все могло измениться в любой момент. Лера еще могла повернуться к нему лицом.