Александр Зиборов - Палач мимоходом

Можно было бы разбить стёкла, а затем попытаться выломать доски, которыми оно забито, но на шум сбегутся охранники. Следовало поискать иной путь.

Обошёл комнату, кулаком простукивая стену. Постоянно раздавался глухой звук.

Посмотрел на потолок, он был недоступен для меня, метра четыре, не меньше. Удивился, когда я сюда входил, он не показался мне таким высоким. Наверное, не обратил на него внимания.

Под кроватью ничего не увидел, сплошной бетонный пол.

Снова удивился, вроде бы, полы были обычные, деревянные. И это я не заметил? Странно, удивительная невнимательность и рассеянность для специалиста моего класса и профиля. Мысленно обругал себя.

Что-то заставило меня отодвинуть от стены кровать и тут… Это было невероятно, но я увидел в стене аккуратный лаз куда-то вниз. Как раз для человека моей комплекции.

Когда я заглядывал под кровать, то край застеленного одеяла свисал с противоположной стороны и закрывал стену.

Терять мне нечего, я протиснулся в дыру, снизу пахнул в лицо запах сырой земли.

Далее было просторнее, чем я ожидал. Скоро я даже смог выпрямиться в полный рост.

В подземелье было совсем не сыро, пройдя пару десятков метров, я даже почувствовал сухость в горле и привкус извести. Такое я ощущал в молодые времена, когда помогал родителям сбивать сухую штукатурку со стен. Тогда наша семья испытывала дефицит финансов, а потому ремонт мы вели сами: с отцом и старшим братом. Иногда нам помогала младшая сестрёнка, порой и мама, но обычно она возилась на кухне, обеспечивая строителей необходимым питанием.

Далее был плавный поворот налево и вот я стою в тупике. Здесь у стены оказалась деревянная лесенка, сделанная очень аккуратно умелым человеком. Это чувствовалось по ней. Она вела к люку над головой.

Пока я раздумывал, что мне делать, крышка поднялась, и я увидел бородатое лицо очень старого человека с редкой седой шевелюрой, совсем не причёсанной и оттого волосы в совершенно беспорядке торчали во все стороны. Он сделал приглашающий знак.

Пришлось подняться.

Наверху я оказался в точно такой же комнате, в которую недавно был заключён. Даже доски на окне были очень похожими. Как и обстановка – кровать и столик с табуретом.

Это всё я заметил в долю секунды. Затем повернулся к хозяину «камеры». Несомненно, он был узником здесь.

Внешность имел впечатляющую. Про его лицо я уже упомянул, сквозь обильную растительность торчал нос с заметной краснотой и грязными точками. Цепкие, пронзительные глаза изучали меня, словно просвечивали рентгеном. В них чувствовался незаурядный интеллект.

На незнакомце была странная одежда то ли из мешковины, то ли из дерюги, она походила на балахон или рясу.

– Я – аббат, – сказал он, угадав мои мысли. – Вернее, бывший аббат. Сейчас я никто и звать меня никак.

Я намеревался представиться, но он опередил меня:

– Вы – Билл Саттер. Федеральный агент. Во всяком случае, так вы представились нашим… э-э, хозяевам, назовём их так.

– Откуда это вам известно?! – изумился я.

Он улыбнулся, явно довольный собой:

– Слышал ваш допрос.

– А как?

Аббат показал на стены и я на них увидел несколько люков, кроме того, ещё открытого, через который сюда попал я.

– У меня прорыты ходы не только к вам, потому я имею доступ и к другим местам, которые и посещаю. Смотрю, слушаю всё происходящее там.

Я не мог поверить своим ушам:

– Даже прорыть один тоннель – неимоверно трудоёмкая и длительная задача, а уж несколько. Просто чудо!

– Времени у меня в избыток, я здесь сижу уже почти тридцать лет.

– Тридцать лет? С ума сойти! Этого не может быть!

– Может, всё может быть и происходит, в нашем мире.

– И за что же они вас держат здесь? Чем вы так провинились?

Аббат порылся где-то за пазухой и достал кусок пергамента:

– Они хотят получить вот это.

– Пергамент? Старинный, судя по всему.

– Ещё бы! Ему лет двести с лишком.

– И что же в нём такого особенного.

Аббат тихо рассмеялся:

– Ничего особенного, совсем ничего. Если не считать указанные координаты места, где зарыт клад.

– Клад?

– Да, клад. И этот клад всем кладам – клад Чезаре Спада. Там золото, серебро, драгоценные камни, всевозможные дивные украшения старинных мастеров. Трудно даже оценить его стоимость. Думаю, порядка десятка миллиардов долларов.

– Неужели так много?! – воскликнул я, потрясённый названной чудовищной суммой.

– Не меньше. Тем более, многие находящиеся там изделия уникальны, как произведения искусства они не имеют цены. Бесценны!