Виктория Селман - Границы безумия

— Ты про того парня, который меня ограбил?

Я встрепенулась.

— Да. Расскажи о том случае.

— Я шел домой. Было темно. В голове спорили голоса. Они уже давно со мной говорили. А после Сэмюэля стали громче. Порою даже не давали спать. Я пробовал курить марихуану, чтобы расслабиться, — не помогало. Вообще ничего не помогало.

Вот и начало психоза. Курить «травку» в таком случае — худший вариант, который только можно представить.

— Я свернул за угол, и на меня бросился мужчина. Здоровяк с ножом. Приставил лезвие к горлу и потребовал кошелек. Я отдал ему бумажник, а он все равно повалил меня на землю и несколько раз ударил, очень сильно. Я думал, умру там. Мне было так плохо…

— Какой ужас… Этого типа потом поймали?

— Кто, полиция? Они даже слушать меня не стали.

Эйдан опустил глаза и стиснул зубы.

— Позднее, тем же вечером, я пошел в город. Хотелось выпустить пар. Тогда-то я его и увидел. Мужчину в очках и с мерзкой бородкой. Он с пивной бутылкой в руке брел по дороге, и его шатало из стороны в сторону. Это был дедушка, я сразу понял. Голоса в голове принялись кричать. Говорить, что надо сделать. «Он будет пить вино нашей ярости [62] Откр. 14:10. , — твердили они. — Безбожник. Избавься от него!»

Я пошел вслед за ним в гостиничный номер. Дверь оказалась не заперта. Так Господь выразил мне свою милость. Демон без сознания лежал на кровати. Я схватил его за шею и крепко стиснул. — Линч непроизвольно дернул пальцами. — Я Рагуил! Огонь Господень!

Я глядела на Линча в его отутюженной рубашке: крепкого на вид, подтянутого, нервно теребящего руки — и вертела в голове слова, которые он только что использовал.

«Думал, умру там. Мне было так плохо. В полиции даже слушать меня не стали».

А потом — «Я Рагуил! Огонь Господень!».

Во всем этом был смысл. Детские невзгоды в зрелом возрасте часто выливаются в навязчивую потребность в контроле. Грабитель вырвал его из зоны комфорта. Сломил, можно сказать. А люди, от которых он ждал помощи, как и в детстве, ничего не сделали…

Именно поэтому Протыкатель впервые убил в тот самый вечер, когда на него напали. Ограбление спровоцировало выплеск эмоций. Убийством он попытался вернуть себе господство над ситуацией.

— Позднее я узнал, как звали того демона, — сказал Линч. — Профессор Коупленд. О нем писали в газетах.

У меня в жилах застыла кровь. Выходит, убитый на Инвернесс-стрит не первый?.. А может, был кто-то еще?

И вот в чем странность… Для Линча очень важно число «семь». В своем послании он утверждал, будто дед станет седьмой жертвой. Однако если он убил Коупленда (а может, и не только?), тогда подсчеты неверны — что никак не вяжется с одержимостью числами.

— Я думала, твой дед стал седьмой жертвой, — продолжила я, по-прежнему выражаясь его же словами. — Но если добавить к казненным профессора, он будет восьмым.

— Зиба Мак, ты так хорошо меня понимаешь! Но не волнуйся, демон в гостинице не в счет.

— Почему?

— Потому что я не изгнал из него беса, удалив средоточие его порока.

— Средоточие порока?.. — И тут до меня дошло. — О, ты не отрезал ему пенис?

— Именно.

Линч снова непроизвольно дернул рукой. На лице его мелькнула довольная улыбка.

У меня чуть волосы не встали дыбом: я осознала истинное значение его слов.

При составлении психологического портрета я не учла одну маленькую деталь. Причиной всему было отнюдь не божественное призвание. Оно лишь давало Линчу повод заняться тем, что в действительности ему нравилось. Сомнениями он мучился вовсе не из-за шестой заповеди.

Что бы Линч ни говорил, во что бы ни верил, Протыкатель убивал, ибо его это возбуждало.

Библейский палач буквально упивался видом крови. Неудивительно, что ему так хотелось искупить свою вину.

Это случилось уже после того, как я вернулась домой. Надо было сразу догадаться, что он за мной придет.

Фоном тихонько играл «Мер энсебл»: вокальное соло под аккомпанемент сетаров [63] Сетар — персидский струнный щипковый музыкальный инструмент типа лютни с длинной шейкой. . Музыка сердечных струн. Темнело снаружи небо, воздух стремительно холодал.

Я калачиком свернулась на диване в пижамных штанах и рыбацком свитере Дункана. Понемногу прихлебывала вино из большого бокала. На кофейном столике стояла опустошенная на две трети бутылка «Малибу эстейт мерло». Рядом лежал телефон. Я только что закончила разговор со старшим инспектором Фэлконом.