Франк Тилье - Жил-был раз, жил-был два

— После Альбиона ты вернешься в гостиницу и засядешь у себя в номере. Не забудь: никакого дневника не существует, а значит, и мужчины из две тысячи седьмого года тоже. Никаких любовных историй, никакого любовника, ты усвоил?

— Да.

— Завтра утром ты отправишься на север проверить свои счета и прочее. Ты не станешь посылать мне сообщений, вообще ничего, я сам свяжусь с тобой через пару дней. Главное, чтобы тебя и близко не было ни рядом со мной, ни рядом с этим городом, иначе мы оба окажемся в каталажке.

Габриэль покачал головой:

— Я сделаю все, как ты говоришь. Но я хочу быть в курсе расследования. Ты должен сообщать мне о любом продвижении. Твое дело теперь и мое тоже.

— Это что? Шантаж?

— Скорее сотрудничество. Тебе есть что терять, и немало, а мне нечего. Хочешь ты этого или нет, мы с тобой теперь одна команда.

Совершенно опустошенный, Поль укрылся у себя в кабинете; его едва не вывернуло.

Он чувствовал себя рыбой, попавшей в вершу. Он здорово облажался. Возлюбленный его дочери, виновный или нет, погиб из-за него. Он стер доказательства на видеокарте, уничтожил основополагающие улики, поставил под удар свою карьеру. И все это меньше чем за двадцать четыре часа.

К счастью, никто не мог заметить его отсутствия в бригаде после полудня, поскольку никто, кроме дежурного, в этот день не работал. А раз уж сегодня выходной, то он был волен приходить и уходить когда вздумается. Кроме того, никто еще не связывался с жандармерией, чтобы сообщить об упавшем с дамбы. Пока он неплохо выпутывался из этого хаоса.

Позвонила Коринна, чтобы узнать, когда он собирается вернуться; он, как всегда, сослался на завал по работе и занялся бумагами, мучительно и неотступно вспоминая падение Эскиме и его крик — истинную лебединую песнь. Давид жил в квартирке над своим похоронным бюро, но был владельцем всего здания. В таком случае кому принадлежал дом на Черном озере? Семейное наследие? Отец Эскиме сыграл в ящик с перепоя несколько лет назад. Что касается матери Давида… она скончалась, когда сын был еще совсем юным.

И хотя его очень подмывало, Поль все-таки не полез в Интернет искать что-нибудь о шале, которое, по всей видимости, посещала Жюли летом 2007-го. Не оставлять следов. В любом случае он узнает это завтра. Терпение.

Он подумал о дневнике Жюли, об играх, рисунках, странных фразах. Вспомнил набросок существа с двумя лицами и подпись внизу: «Ксифопаг». Достал старый словарь, стоящий в шкафу.

Тератологический [40] Тератология — наука о врожденных пороках развития. термин. Ксифопаги — люди с врожденным уродством, результат одного из пороков развития, при котором двойной плод (близнецы) сращен в области грудины или ее мечевидного отростка вплоть до совместного пупка. К этой категории относятся сиамские близнецы.

Урод-ксифопаг… Монстр… Что хотел сказать автор рисунка? Добро с одной стороны, а зло — с другой? Вел ли любовник Жюли двойную жизнь? С одной стороны, прекрасное положение в обществе, работа, никаких отклонений. А с другой — худший из извращенцев, способный заказать похищение и отнять юную девушку у ее родителей.

Он поглубже уселся в кресло и задумался. Луизе придется несладко, но она сама связалась с подонком. С человеком, который годами мучил Коринну, посылая ей анонимные письма, без конца бередя воспоминания об исчезнувшей дочери. С типом, у которого, возможно, с самого начала были ключи к разгадке, но он держал свою чудовищную тайну при себе.

Его последние слова постоянно крутились в голове жандарма. «Против тебя я ничего не имею», — сказал он Габриэлю перед своим смертельным прыжком. Зачем он бросил эту фразу? Исключив Габриэля, подразумевал ли он тем самым, что предметом его ожесточенной злобы была Коринна? Почему? Каким образом Давид мог быть в курсе палиндромов и дневника? И потом, какая связь существовала между ним и мужчиной, с которым встречалась Жюли, ведь тот был a priori намного старше?

Или это был его отец?

По здравом размышлении гипотеза об отце Давида показалась Полю абсурдной. Еще за долгие годы до его смерти в папаше Эскиме не оставалось ничего от мало-мальски приличного человека. Спившийся субъект, вовсе не из тех, кто мог бы рисовать лабиринты. Жюли никогда бы не втюрилась в такого человека.

Поль вернулся на Альбион около десяти вечера; голова шла кругом. Его снедало желание расспросить Коринну об Эскиме, о прошлом, но и тут ему не следовало возбуждать ни малейших подозрений.