— Нет, у Жюли уже были мальчики, и она всегда нас с ними знакомила, кстати, иногда слишком поспешно. А тем летом ничего такого не было. Зато в дневнике много раз мелькает слово «гостиница», хоть и почти стертое, но, без сомнения, это оно. Жюли работала в гостинице «У скалы» все лето две тысячи седьмого. Может, мужчина, о котором она говорит, был одним из постояльцев? Иначе как она с ним познакомилась?
В его зрачках отразился свет, когда он поднял взгляд к раскачивавшимся на ветру кронам деревьев.
— И потом, есть же еще эта подвеска, которую она, как утверждала, купила. Это — его подарок, теперь я совершенно уверен. Поэтому она и соврала. У нее были отношения, и никто не знал о них. Мы все прошляпили это, Поль.
Его глаза снова обратились на дневник. Шелест пожелтевшей бумаги. На вырванном и приклеенном поверх другого листке он обнаружил зарисовку шахматной партии, с шахматной доской и тщательно выписанными фигурами. Внизу подпись: «Бессмертная Каспарова» [38] «Бессмертная Каспарова» — так назвали партию Каспаров — Топалов, сыгранную в 1999 году, которую Каспаров блестяще выиграл. Ее также называют «бриллиантовой партией».
.
— Здесь… это не почерк моей дочери, — задохнулся Габриэль.
— Уверен?
— Абсолютно. Это не она написала: «Бессмертная Каспарова».
Поль признал, что он прав. Чернила были черными, нанесены с тонкостью, элегантностью и равномерностью, отсутствующими на предыдущих страницах.
— Жюли рассказывала мне о «бессмертных» в шахматах, — вспомнил Габриэль. — Это самые исключительные партии великих игроков. Те, которые остаются в истории.
Габриэль продолжил изучать записи. Он обнаружил серию талантливо сделанных набросков черными чернилами. Первый изображал двойное существо, состоящее из двух созданий мужского пола, близнецов, один с улыбающимся лицом, другой ужасающий, с черной бородкой, — нечто вроде дьявола, — объединенных общей грудной клеткой. Внизу тем же чужим почерком подписано: «Ксифопаг» [39] Ксифопаги — сиамские близнецы, сросшиеся хрящами в области грудины.
. На следующих страницах были изображены очень сложные лабиринты, из которых кто-то пытался найти выход: синяя неуверенная линия плутала в узких коридорах, шла зигзагом, возвращалась назад. Потом Жюли сотни раз переписала одну и ту же фразу: «Как объяснить картины мертвому зайцу?»
— Что это за бред?
Еще дальше Габриэль нашел новые наброски: обнаженная Жюли с подвеской на шее в провокационных позах. С расставленными ногами на кровати. На коленях, руками упираясь в пол. С повязкой на глазах и открытым чувственным ртом. Чернила, явно хорошего качества, не поддались времени. Возможно, использовались не чернила, а тушь для рисования.
— Это она. Это моя шестнадцатилетняя дочь. Что за мерзкий извращенец мог рисовать такое? Какой говнюк посмел к ней прикоснуться?
Поль молчал, перегнувшись через его плечо. Габриэль не стал задерживаться на этих невыносимых рисунках. Перевернув страницу, он обнаружил список слов, выведенных двумя разными почерками, поочередно, как в игре, когда передают друг другу ручку после каждого ответа. Жюли написала: «Анна»; он — «мирим»; она — «поп»; он — «мечем», она — «радар»; он — «наворован» и так далее.
— Палиндромы.
Взгляд Поля невидяще обшаривал склон вплоть до горизонта, где деревья превращались в одну непроходимую стену.
— Как на стенах гидроэлектростанции. Черт, что это может значить?
Габриэль ответил не сразу. Поль прав, есть над чем поломать голову. Больше десяти лет разделяли написанные в дневнике слова и те, которые появлялись на стенах станции.
— Это означает, что моя дочь летом две тысячи седьмого года общалась с мужчиной, который тем или иным образом замешан в похищении. Этот тип любит шахматы, как и она, предлагает ей интеллектуальные игры, разные задачки. Некто, обожающий сложные механизмы и логические игры, а заодно мерзавец, рисующий ее в непотребных позах. Может, этот псих заставлял ее проделывать такое ? Становиться на четвереньки, совершенно голой? Подчиняться?
— Это же просто рисунки. Мы ничего не знаем.
— Не держи меня за идиота. «Как объяснить картины мертвому зайцу?» Твою мать, с какой стати переписывать нечто подобное страницу за страницей? Зачем она это делала? И чем это было? Наказанием?
Габриэль посмотрел на изображение двойного существа, вроде сиамских близнецов, и представил себе интеллектуальное превосходство зрелого мужчины над юной девушкой; вот способ, каким он мог ею манипулировать, одурачивать, затягивать в свою паутину. Габриэль кипел при мысли, что мерзавец посмел надругаться над невинностью его ребенка. Пересилил себя, стараясь оставаться сосредоточенным. Он должен докопаться, кем был этот тип.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу