Карин Жибель - Пока смерть не соединит нас

— Дайте мне руку!

— Не могу! — простонала она.

— Отпустите правую руку, я рядом с вами!

— Нет!

Он спустился еще ниже, и его лицо оказалось на уровне ее лица. Протянув левую руку, он схватил Серван за рюкзак. Но она по-прежнему наотрез отказывалась выпустить из рук ветку карликовой сосны.

— Серван, послушайте меня, — терпеливо убеждал он ее, — успокойтесь… Я здесь, рядом с вами… я держу вас. А вы отпускаете ветку сосны, и мы вместе поднимаемся наверх, согласны?

Шумно дыша, она не чувствовала в себе сил разжать пальцы, впившиеся в дерево.

— Смелей, Серван! У вас получится! Вам нужно схватиться за меня…

Он резко дернул ее рюкзак за лямку, и Серван ослабила хватку. В состоянии шока, она раскачивалась, испуская пронзительные вопли, эхом отзывавшиеся среди вершин. Пока она продолжала голосить, Венсан с поистине нечеловеческим усилием подтянул ее к себе, и она в панике обхватила его руками за шею, едва не задушив.

Задыхаясь, он начал медленно подниматься, молясь, чтобы веревка выдержала двойную нагрузку. И чтобы он тоже выдержал эту нагрузку. Второпях он не надел страховочные ремни, не прикрепил карабин, и сейчас ему казалось, что он поднимается по склону единственно силой собственных рук, неся на себе груз не меньше шестидесяти кило. Впрочем, именно так оно и было.

Если он не удержится, они оба найдут конец на дне пропасти, и эта мысль удвоила его силы. Выбравшись наконец на тропу, Венсан, расцепив руки Серван, осторожно опустил ее на землю и оттащил подальше от края оврага.

Комок боли, парализованный страхом. Руки и колени в крови; на правой щеке глубокий порез.

— Теперь все будет хорошо, — произнес он. — Вы уже в безопасности…

Она все еще дрожала, стуча зубами и не переставая стонать.

— Все будет хорошо, — повторил он с уверенностью. — Опасность позади…

Серван долго приходила в себя, а он сидел рядом с ней, ожидая, когда она успокоится и прекратит дрожать. Постепенно к ней вернулось нормальное дыхание, дрожь прекратилась. Ей даже удалось сесть. Кошмарные видения исчезли, и она уставилась на проводника каким-то новым, незнакомым ему взглядом.

Ненависть в чистом виде.

— Я сейчас убью вас! — воскликнула она. — Я вас убью…

— Успокойтесь…

— Я чуть не полетела вниз! — срываясь на визг, закричала она.

Внезапно она набросилась на него, и неожиданно для себя он оказался на земле, а девушка в истерике молотила его кулаками. Защищая лицо, он попытался утихомирить эту разъяренную тигрицу. Ему удалось схватить ее за руки, прижать к земле, но она продолжала отчаянно отбиваться, без устали осыпая его оскорблениями. Ее запас ругательств оказался гораздо более обширным, нежели можно было предположить…

— Да хватит, черт возьми!

Прежде чем она капитулировала, внезапно сраженная усталостью, он успел получить еще несколько ударов коленом.

— Успокойтесь же, наконец! — воскликнул он. — Иначе мы вместе окончим наши дни на дне ущелья!

Он отпустил ее и на всякий случай, под впечатлением от столь яростной атаки, отодвинулся. Чувствуя во рту привкус крови, он отметил, что никогда бы не подумал, что девушка такая сильная.

Серван больше не дергалась. Вялая и обмякшая после вспышки гнева, она сидела, устремив взгляд в никуда.

Венсан не рискнул заговорить с ней, опасаясь пробудить спящую в ней фурию.

Они долго сидели поодаль, глядя друг на друга словно два врага. Пока Серван не разрыдалась.

Наконец-то! — подумал Венсан. Слезы освобождения, слезы, позволяющие выплакать страх, все еще мечущийся у нее в голове.

Он отошел подальше, предоставив ей возможность успокоиться после пролитого потока слез.

Он один в ответе за то, что с ней случилось, а потому ему тоже необходимо привести в порядок свои чувства: ведь это происшествие вполне могло закончиться трагедией. Ему надо найти извинение своей ошибке.

Он потер ладонью болезненно отозвавшуюся на прикосновение челюсть.

Однако, какой удар правой!

Вернувшись к девушке, он по-прежнему оставался настороже, опасаясь, что она может снова впасть в ярость.

Сейчас она плакала молча, и он понял, что ее озлобленность прошла. Остался только страх. И конечно, стыд.

Стыд за свое падение, за утрату самообладания.

— Сейчас мы пойдем обратно, — произнес он. — Вы можете встать?

Она поднялась на ноги; судя по ее лицу, она явно превозмогала боль.

— Дайте мне ваш рюкзак.

— Нет, все в норме… нормально…

— Дайте мне рюкзак, Серван.