Лев Самойлов-Вирин - Майор милиции

— В данном случае обязан, — возразил майор. — Ничего она не видела и не могла видеть.

— Откуда это вам известно?

Гончаров усмехнулся:

— Скажите, вы когда-нибудь видели, как слетает с головы кепка?

— Конечно, видел. От ветра слетает!

— Кепка от ветра? Не путайте со шляпой. Чтобы кепка слетела от ветра, надо, чтобы она почти не держалась на голове. Нет, кепка так просто от порыва ветра, да еще из закрытой машины, не улетит. Вы представьте себе автомашину «Победа» и вспомните, какие маленькие окошечки по бокам от шофера. Чтобы кепку сорвало ветром с головы, надо на полном ходу голову высунуть в окно, И это на крутом повороте из Гороховского переулка в Малый Демидовский! Я вас спрашиваю: как Кедрова могла видеть это, когда она сама говорит, что стояла с правой стороны машины?..

— Да, — подхватил Дроздов. — Она даже рукой показывала, как машина проехала мимо нее.

Гончаров закурил и, разгоняя клубы табачного дыма, прошел к столу и сел в кресло.

— А место шофера, к вашему сведению, находится с левой стороны, — продолжал он. — Что же, шофер бросил педали управления, на ходу передвинулся на правое сиденье и высунул голову в окно? Не мог же он головой дотянуться со своего места до правого окна. Абсурд! Просто Кедрова услыхала выстрел, испугалась. Мимо нее на большой скорости промчалась машина, и на мостовой она увидела кепку. Воображение подсказало ей, что кепка упала с головы шофера. Что поделаешь? Иногда самые правдивые и добросовестные свидетели могут ошибаться.

— Однако… — начал я, но Гончаров, не слушая, продолжал:

— Кепка не упала. Ее подбросили, рассчитывая на то, что кто-нибудь ее поднимет и отнесет в милицию. Этого намерения у преступника раньше, очевидно, не было, но когда он увидел бегущего милиционера, услышал выстрел, он понял, что машина замечена, номер установлен, и сделал все, чтобы подозрение пало на шофера. Хитрый мерзавец! Убийца был одет в черную кожаную куртку, потому что маскировался под шофера, и своей цели достиг. Все свидетели прекрасно запомнили черную кожаную куртку. Преступник хотел этим направить следствие по ложному следу, полагая, что мы начнем искать хозяина машины и, конечно, найдем Савушкина. Действительно, куда деться Савушкину? Кепка его, кожаная куртка его, след пули на кузове тоже увеличил число улик. Все против! Ловко! Преступнику важно выиграть время. В этом кроется весь его хитрый расчет.

— Товарищ капитан, — обратился Гончаров к Дроздову, — дайте команду доставить сюда Савушкина, а вы, товарищ Коваленко, останьтесь с нами, только сперва узнайте, где находится директор столовой и позаботьтесь, чтобы он скорее был здесь.

— Я сегодня три раза звонила в столовую, — ответила Коваленко. — Никитин ушел с работы утром. Где он сейчас, никто не знает.

— А ему известно, что мы его ждем?

— Конечно. Утром я с ним говорила, он обещал быть к двенадцати часам.

В это время в кабинет принесли завтрак.

— Прошу вас, — гостеприимно пригласил нас Дроздов. — Товарищ Коваленко, возьмитесь за хозяйство. Давайте устроим минут на пять обеденный перерыв.

Когда посуда была убрана, в кабинет вновь вызвали Савушкина. Он вошел угрюмый, насупленный.

— Идите сюда, Савушкин, — добродушно, как старого знакомого, подозвал его Гончаров, — садитесь здесь, поближе ко мне. Вот так. Ну, а теперь расскажите, что же все-таки у вас стряслось?

— Ничего не стряслось! — тоскливо ответил Савушкин, искоса поглядел на Коваленко и опустил голову.

— Где же вы потеряли вашу кепку?

— Не знаю. Ничего не знаю. Только никого я не убивал… И в мыслях у меня такого не было.

— Вы говорите, что не убивали. Допустим… Но убийство было, и убийца был одет в кожаную черную куртку.

— Я своей куртки никому не давал.

— Возможно, но стрелял человек, одетый, как и вы, в черную кожаную куртку.

— Не знаю такого…

— Вы утверждаете, что ни в кого не стреляли, но ведь кто-то стрелял. И этот кто-то был на вашей машине. Может быть, вы ее кому-нибудь давали, одолжили на время? А, Савушкин?

Савушкин широко раскрытыми глазами смотрел на майора. Видимо, какие-то неожиданные мысли возникли у него.

— Я никому машину не давал, — едва внятно произнес он.

В этом ответе можно было уловить что-то новое, не столько в смысле произнесенных слов, сколько в интонации. Но Гончаров по-прежнему оставался непроницаем и, казалось, был озабочен только одним: успевает ли Дроздов записывать вопросы и ответы.

— Значит, кто-то пользовался машиной без вашего позволения, — твердо сказал Гончаров и вдруг спросил: — Кто эта рыжая бабенка, в завитушках, которую вы возили вчера?