Джеральд Сеймур - Красная лисица

— Можно бы и всем вместе поехать.

— Ты что, не слышал, что капо сказал? Уезжать всем по отдельности, пускай Клаудио проведет эту ночь у кого–нибудь между ног. Только не обижай девочек, ты уже большой мальчик. — Ванни скривился в усмешке. Между ними была такая игра, они все время подшучивали над доблестями Клаудио-любовника. На самом же деле, если бы какая–нибудь девица просто заговорила с ним, он туг же наложил бы в штаны.

— Я так хочу поскорее вернуться в Пальми, — чистосердечно признался Клаудио.

— Калабрия проживет еще денек без тебя.

— Ну и вонючка же ты!

— Слушай, ты же всегда находишь себе приятеля для болтовни. Так найди и какую–нибудь телку. Она будет смотреть тебе в рот и думать, что ты великий человек. Только не выставляй напоказ свои денежки. — Тут насмешник посерьезнел. — Как только начнешь их швырять, тут они тебя и сцапают.

— А может, Клаудио положит деньги в банк? — сказал Марио.

— А вдруг какой–нибудь грабитель ворвется туда с револьвером и заберет их? Нет, никогда! Не делай этого, Клаудио!

Они весело рассмеялись, так, что под их тяжелыми телами застонали сиденья. Этот детский, чуть нарочитый смех снял с них все напряжение, навалившееся три недели назад, когда они впервые были посвящены в дело.

После поворота на Риети они свернули направо и поехали по дороге, огибающей недавно построенный жилой квартал, по направлению к гаражам, своему тылу, загороженному от верхних окон домов рядом густых сосен. Здесь их уже ждал старый фургон, весь поцарапанный, часть краски на нем была съедена ржавчиной, особенно на крыльях. Маленькое окошечко на задней двери было залеплено грязью.

Рядом стояли двое, опершись о капот, и ждали прибытия «альфетты». Они что–то сказали, но Ванни не расслышал, что именно — в это время Клаудио и Марио переносили связанное, накачанное наркотиками тело своей жертвы из автомобиля в фургон. Искра интереса друг к другу пробежала между ними, как бывает между людьми, которые никогда прежде не видели друг друга и вряд ли когда–нибудь еще встретятся. Когда дверь фургона закрылась, калабрийцы получили конверт с деньгами, и довольный Клаудио, не скрывая радости, чмокнул своих коллег в щеки, а потом еще похлопал по плечам. Лицо его при этом сияло.

Марио пошел назад к машине, у двери немного помедлил, наблюдая, как мужчины в фургоне пристегиваются ремнями и трогаются с места. Была какая–то тоска в его лице, будто он жалел, что его часть работы закончилась. Подошел Клаудио, и он отвел взгляд от удаляющегося фургона. Они сели в машину и, как хищники, набросились на конверт. Они буквально разодрали его на клочки, и им на колени упали симпатичные пластиковые пакетики, перевязанные ленточками. В них лежало по сто банкнот каждому, одни были совсем новенькие, другие уже помятые, а третьи и вовсе стерлись от времени. Наступила тишина — каждый пересчитывал свой аванс. Мелькали лишь края купюр.

Ванни, разложив деньги по отделениям своего бумажника, вытащил из кармана небольшой ключ и подошел к одной из дверей гаража. Он отпер ее, затем вернулся к машине и жестом приказал Клаудио и Марио выходить. Удостоверившись, что за ними никто не наблюдает, он заехал в гараж и протер носовым платком все пластиковые и деревянные панели внутри салона, а потом наружные поверхности дверей. Результат удовлетворил его, и он вышел из гаража, с треском захлопнув входную дверь. С хозяином гаража они договаривались по телефону, подтверждение о найме и задаток были отправлены по почте. Обратный адрес, конечно же, был фальшивым. Ванни закинул ключ далеко на крышу, где он громко звякнул. Потом все стихло. Гараж был арендован на шесть месяцев, вполне достаточно, чтобы «альфетта» там отдохнула, а когда взбешенный хозяин гаража взломает дверь, их следы давно уже растают в воздухе, и все покроется пылью.

Они неторопливо прошли мимо жилого квартала к дороге, а там по тротуару к зеленому указателю автобусной остановки. Это был самый безопасный путь в город, а оттуда на вокзал.

В то же утро, в другом месте, отделенном расстоянием примерно в два римских холма, в городской квартире проснулся юноша по имени Джанкарло. Он прошел босыми ногами по ковру гостиной. Глаза его еще были затуманены сном, и очертания обстановки комнаты расплывались. Юноша старался не задеть низкие столики и кресла с бархатной обивкой, но споткнулся о провод от ночника, когда натягивал рубашку на свой еще не сформировавшийся торс. Он нежно потряс за плечо Франку с тем чувством удивления и благоговения и осторожности, которые возможны лишь у мальчика, впервые в жизни проснувшегося в постели женщины и боящегося, что все эти ночные восторги и буйства могут оказаться сном. Он прикоснулся пальцем к ее ключице, тихонько потянул за мочку уха и прошептал имя. Пора идти... Он еще раз взглянул ей в лицо, затуманенными глазами посмотрел на обнаженное плечо, на сбившуюся простыню и вышел.