Франк Тилье - Шарко

У него больше не было ни единого шанса, и он даже не взвыл о пощаде. Кровь, капающая с лица Мерлина, падала на его лицо – монстр буквально таял под солнцем. Покорно и устало Франк закрыл глаза, прижавшись лбом к скале. Вот и пришел момент окончательно повесить перчатки на гвоздь. Свои последние секунды он посвятил семье. Он так жалел, что не попрощался утром с сыновьями и не поцеловал нежнее Люси.

Завтра солнце взойдет без него, но жизнь будет продолжаться. Она должна продолжаться во что бы то ни стало.

Шарко последний раз сглотнул, и раздался выстрел.

Эхо разнеслось далеко вдоль меловых стен.

Он должен был упасть, и, однако, его тело по-прежнему вжималось в откос. Снова открыв глаза, он увидел, как тело Мерлина опрокидывается в пустоту, чуть задевает его самого, прежде чем дважды удариться о скалы и исчезнуть в морской пене. Тогда Франк поднял голову к руке, которая к нему тянулась.

– Ну же, хватайся.

Николя появился из ниоткуда. Последним усилием Франк вцепился в запястье коллеги, другой рукой в откос и оказался лежащим на дороге. Он испустил долгий вздох, еще не придя в себя.

– Как ты узнал?

– Случайно, чисто случайно. Утром я был у нас в Управлении вместе с Жаком. Ну и заглянул в его записи, когда он выяснил адрес Мерлина и пошел поговорить с Маньеном. Я тут же поехал сюда. Я хотел… убить Мерлина своими руками. Я должен был его убить.

– Почему?

Николя прикусил губу:

– Скажем, это… личное. Я думал, что доберусь раньше вас, но вы оказались шустрее. Я увидел, как ты погнался за ним по дороге и исчез… Ну и вот.

Франк поднялся:

– Ты спас мне жизнь.

Николя послал ему робкую улыбку. Франк вздернул подбородок. Вдали послышалась сирена «скорой помощи».

– А теперь тебе пора убираться.

Николя глянул на пистолет в своей руке, он вроде не спешил убегать.

– Знаешь, Франк, я готов заплатить за это. Веришь?

Франк не желал начинать все по новой. Он вдруг схватил его за ворот, но без настоящей враждебности:

– Это было бы слишком легко. Ты чертовски хороший коп, может, лучший из нас. Так что вали отсюда, или я сам сброшу тебя с обрыва.

Шарко отвернулся. Николя стоял на самом краю скалы.

– По крайней мере, у меня была бы стоящая причина отправиться за решетку.

У Белланже был вид, как будто его ударило током, и на какое-то мгновение Франк узнал взгляд человека, которого он знал и ценил в прошлом. Он понял, что Николя сдался, отодвинулся на шаг и отпустил его. Несколько секунд коллега стоял неподвижно.

– Спасибо…

Он сделал несколько шагов назад, потом исчез на дороге в ту самую секунду, когда первые капли дождя ударились о желтую землю.

Со вздохом облегчения Шарко повернулся к морю. Внизу, как ему показалось, он различил тело Мерлина, которое перекатывали волны. Он поднял голову, несколько секунд вглядывался в морской простор, потом, ковыляя, в свою очередь исчез в направлении дома.

Он должен был поддержать раненого коллегу.

Удача улыбалась им в этот субботний ноябрьский день. Осень расщедрилась на самые теплые свои цвета, от желто-коричневых листьев до нежно-зеленого мха и глубокой синевы неба. Было тепло, а компания темных туч, собравшихся на севере, не испортила ни фотографии в парке Со, ни выход новобрачных из мэрии.

Шарко сиял в своем темно-синем костюме с черным фетровым воротом и прямыми карманами, отороченными кантом. Серый шелковый галстук и белый платочек в верхнем кармашке придавали ему именно ту необходимую серьезность, какой и должен быть наделен любой хороший коп. Он уже не помнил, когда был так счастлив. Может, в тот день, когда родились его сыновья.

Он взял за руку Люси, элегантную и воздушную в ансамбле из бледно-серой длинной юбки и такого же жакета. Густые светлые локоны вились по ее плечам, а посадка головы выглядела еще элегантней благодаря высоким каблукам, которые она соблаговолила выбрать. Была некая магия в том, как она двигалась, настоящая сказка, и Шарко просто таял.

Новобрачные под руку спустились по ступеням парадного входа, осыпаемые горстями риса, под крики радости и поздравления человек пятидесяти гостей. Из родственников были мать Люси, вся в слезах, к ней прижимались близнецы, тетя Франка и его кузина, с которыми он поддерживал отношения. Остальную часть собравшихся представляли коллеги по Управлению, в основном те, кто занимал четвертый этаж, явившиеся в одиночку или в сопровождении своих половин. Маньен для проформы был приглашен, но, естественно, нашел предлог, чтобы уклониться. Что до Режины, то она отлично понимала, что лучше ей не показываться на этом сборище полицейских. Она прислала им пожелания самого большого счастья.