Андрей Лушников - Красная Луна [СИ]

Вторым знакомым оперативником был Сергей Иванович Митько, тоже человек известный. Несколько лет назад, у него по одному интересненькому делу проходил сынок какой-то «шишки». Митько, по-видимому, не послушал ни просьб начальства, ни угроз «шишки», и отпускать сыночка не стал. Поступок был, конечно, волевой, но в то же время глупый: сыночка отпустили через месяц, а Митько с тех пор на всю жизнь остался лейтенантом. Я не знал, насколько правдива эта история, но одно знал точно — уважают Сергея Ивановича побольше Фонаренко.

Два других опера мне были незнакомы, а вот в рядах стажёров я всё-таки обнаружил «родимое» лицо. Филипп Шариков, то есть Гавриков, смотрел в данную секунду на меня и глупо улыбался. Ему, наверное, понравилось, как меня обсмеяли пару минут назад.

Дело в том, что, не увидев здесь Гаврикова, я бы не расстроился. Хотя мы и учились на одном курсе, и жили на одном этаже в общежитии, дружбы или хотя бы приятельства у нас не получилось. Во-первых, потому что он любил одну музыку, а я другую. Во-вторых, потому что он любил смеяться над людьми, а я, иногда, умел сочувствовать. А ещё, его постоянно бесил мой прекрасный талант не нарываться на неприятности. Гавриков из той многочисленной породы людей, которые считают себя достойнейшими, хотя сами не стоят и маленького кусочка дерьма.

— Чернов, вы слушаете? — раздался вдруг громкий голос Совкова. Я оторвался от воспоминаний. Так, сейчас узнаем, кто здесь Чернов. Воцарилось долгое молчание, после которого я, заметив, что все уставились в мою сторону, недоуменно нахмурил брови и спросил:

— Это вы мне?

— Да, — Совков тоже нахмурился.

— Я — Белов, — даже немного жестко поправил я начальника. — И я вас слушаю.

— Ну, ну, — процедил Совков и продолжил речь.

Я покраснел ещё больше. День начинался как нельзя «лучше».

— … надеемся, что вы будете достойными представителями правоохранительных органов, — продолжал Совков. — И что именно благодаря вам преступников в нашем городе станет меньше…

По пионерно всегда готовому лицу Гаврикова, я понял, что именно так оно и будет.

— Ну вот и всё. Теперь вы можете приступить к своим прямым обязанностям.

Это были самые приятные слова, услышанные мною за весь день. Я встал, разминая сильно затекшие ноги, и направился было к Фонаренко, который к моему большому удивлению похлопал Гаврикова по спине и вышел с ним в коридор.

Я ошалело застыл, и стоял не двигаясь, пока не услышал рядом тихий голос:

— Пойдем, Белов.

Я повернулся и увидел перед собой Сергея Митько.

— А разве вы? — начал было я, но лейтенант меня перебил:

— Я, я… Пошли.

Кабинет Митько находился за одной из тех дверей, в которые я ломился по подсказке дежурного. Апартаменты Сергея Ивановича не отличались особой шикарностью, однако легко вмещали два стола, старенький диванчик, поржавевший сейф в углу, большой шкаф и стулья.

— Заходи, не стесняйся, — Митько повторил фразу, произнесённую пару минут назад его коллегой, и, ухмыльнувшись, поинтересовался:

— Ты что, правда, не решался зайти в кабинет Совкова?

— Нет, — ответил я, садясь за стол, который от моего прикосновения неодобрительно заскрипел. — Мне дежурный сказал, что кабинет Совкова — первый от лестницы. Все двери, подходящие под эту характеристику, были закрыты. Вот я и присел, чтобы подумать, а тут…

— Понятно, — вновь перебил меня Митько. — Ты там приберись немного на рабочем месте.

Я кивнул и открыл верхний ящик стола. Боже! Чего тут только не было. От кожуры семечек и пустых пачек «Примы» до презервативов, слава Богу, неиспользованных. Хорошо, хоть нужду сюда не справляли. Хотя всё ещё может быть, это только первый ящик. Тяжело вздохнув, я принялся за грязную работу.

Митько было не до меня — он отвечал на многочисленные звонки, много курил, только искоса поглядывая на мои старания. У меня, к этому времени, набралась полная корзина мусора. Среди вонючего хлама я находил и очень полезные вещи: новый карандаш, красивую зажигалку, правда, не работающую, пособие «Как избавиться от алкогольной зависимости» и многое другое. А в последнем ящике я обнаружил покрытый пылью пистолет Макарова. Я показал находку Митько; тот пренебрежительно хмыкнул и произнес:

— Зажигалка.

В который раз я почувствовал, что мои уши полыхают огнем. Хорош сыщик, нечего сказать — пистолета от игрушки отличить не смог.

— Ваша? — спросил я.

— Нет, напарника моего, — Митько затянулся папиросой и продолжил: — Можешь оставить себе: ему эта игрушка больше не понадобится.