Геннадий Сорокин - Кочевая кровь [litres]

– Марина, почему ты мне не сказала, что присмотрела новую шапку? – стараясь сохранять спокойствие, спросил я.

– Я не знала, что ее куплю, – нагло соврала она.

Я, чтобы унять бушевавший внутри меня гнев, уткнулся в телевизор. Кажется, шла какая-то юмористическая передача, но я не осознавал ничего из происходящего на экране.

«С бухты-барахты такие приобретения не делают, – размышлял я. – Марина договорилась о покупке не вчера и не сегодня. Я даже представляю, как это было: кто-то из ее знакомых наткнулся на распродажу и купил этот малахай, не задумываясь о его размере. Дома выяснилось, что шапка мала или велика, и ее решили продать с наценкой рублей в десять-пятнадцать. Наверняка Марина несколько раз мерила эту лису, приценивалась и решилась».

– Скажи, я в этой шапке представительно выгляжу? Я в ней похожа на будущего главного технолога? – Марина, ослепленная покупкой, не поняла, что лед между нами треснул и в образовавшийся проем уже проступила темная холодная вода.

– Хорошая шапка, носи ее на здоровье.

– Померяй мою старую ушанку, она должна быть тебе в самый раз.

– Ни за что! Оставь ее себе, на субботники ходить.

– Как хочешь, – равнодушно ответила Марина и занялась домашними делами.

Я сидел перед телевизором и чувствовал себя человеком, которого ближайшие родственники обманом обокрали и выставили за дверь.

«Сегодня она шапку без моего ведома купила, завтра сапоги захочет. Какой, к черту, обмен, нам разбегаться надо, пока она не начала врать по-настоящему. Это же надо додуматься – предложить за ней вещи донашивать! С детства, наверное, привыкла все старье Наташке спихивать».

Прошло время, и наша жизнь вошла в прежнее русло, но это была только видимость прежних отношений. Ни вранья, ни хамства я Марине не простил.

Прошел ноябрь, пролетел, как один день, декабрь. Наступил новый, 1985 год. Марина предложила встречать его у моих родителей, но я наотрез отказался. Мне не хотелось выслушивать нудные разговоры за столом, а на кухне отвечать на заданные шепотом вопросы: «Марина не беременная? Вы когда распишетесь?»

Главный праздник в году мы решили отмечать у себя дома. Компанию нам составили две семейные пары и Наталья, которая к тому времени перебралась из Верх-Иланска в город.

Наступающий 1985 год запомнился мне каким-то повсеместным безудержным весельем и ликованием: «Перемены! В стране грядут грандиозные перемены!» Казалось, внешне ничего не изменилось: страной правил верный ленинец Константин Устинович Черненко, устои социализма были незыблемы, граница СССР на замке, но что-то было уже не так, что-то сдвинулось с места, повеял ветер перемен.

Так бывает суровой зимой: внезапно наступает кратковременная оттепель, и к вечеру по улицам и дворам проносится мягкий, теплый, пропитанный влагой ветерок. Его ласковое касание дурманит головы и заставляет чаще биться сердца: «Весна, весна не за горами! Пригреет солнце, сойдут снега, и наступит время всеобщего счастья и благоденствия». Не знаю почему, но лично для меня теплый зимний ветерок ассоциировался с любовью и успехом.

В наступающем году ни яркой любви, ни грандиозных успехов по службе я не ожидал, а вот в жизни страны замаячили перемены. Вид полуживого Черненко ни у кого не оставлял сомнений – скоро и этого повезут на орудийном лафете к Кремлевской стене. А кто придет на его место? Вдруг фортуна улыбнется советскому народу и правителем станет молодой и прогрессивный деятель, который изменит жизнь к лучшему? Надоели эти шамкающие старики, бубнящие с телевизоров одно и то же: «Жить стало лучше, жить стало веселей!» Кому жить лучше стало, вам, что ли? У нас как не было ни качественной еды, ни модной одежды, так и нет. Как ждали годами получение квартиры, так и ждем. Даешь молодого царя! Свободу советской молодежи! Откроем настежь окна и врубим на всю мощь «Назарет» и «Юрай Хип», пускай седые ретрограды заткнут уши и поймут: их время ушло.

Но все это только предчувствия. Это еще даже не оттепель, а всего лишь потепление: было минус сорок, а стало минус тридцать пять – шапки, валенки, тулупы, но жить-то хоть чуть-чуть, но уже интереснее.

В новогоднюю полночь мы с гостями под бой курантов чокнулись шампанским, пожелали друг другу всего наилучшего, отведали марокканских мандаринов и взялись за водку. Через пару часов я, устав от болтовни Маринкиных знакомых, пошел покурить на кухню. Наталья – следом. Свет мы не включали.

– Что-то ты не весел, Андрюша, – сказала она. – Проблемы на работе или устал от семейной жизни? Ты сам знал, на что идешь. Не мог подождать?