Николай Леонов - Похищенному верить [сборник]

– Шаповалов в руках полиции, а «Стрелки» спокойно грабят частные коллекции по его списку? Как-то глупо звучит, ты не находишь? – скептически поджал губы Стас.

– Это если «Стрелки» узнают, что Хамелеон у нас. А мы сделаем так, что Хамелеон больше их беспокоить не будет.

– Это как же? Отправим его на тот свет? – пошутил генерал.

– В точку, Петр Николаевич, – улыбнулся Лев. – Мы пустим слух, что Шаповалов умер в Склифе, не приходя в сознание. Журналисты охотно подхватят эту «утку». Надо только все грамотно разыграть. Изобразить, что мы этим фактом недовольны и всячески пытаемся скрыть смерть Хамелеона. Не самим трубить на всех углах, а сделать грамотный вброс нужной нам информации.

– Идея хорошая, – согласился Орлов. – И кто этим займется?

– У Валеры Жаворонкова неплохая агентурная сеть в кругу журналистов, можно его привлечь. Сработают как по нотам. Дадите «добро», я с ним все детали обговорю.

– Что еще мы можем предпринять на данном этапе расследования? – спросил генерал.

– Пожалуй, ничего. Остается ждать, как скоро очнется Шаповалов, – ответил Гуров.

– Тогда не буду вас задерживать. Идите отдыхайте, – подвел черту генерал. – А с Жаворонковым поговори, пусть начинает работу прямо сейчас. К утру все газеты должны пестреть заголовками о безвременной кончине вора-авантюриста Ивана Шаповалова по кличке Хамелеон.

– Газеты – это не актуально. Информация появится в Интернете, и уж поверьте, распространится так быстро, что вы и утренний кофе выпить не успеете, как вам начнут названивать все те «шишки», что так пеклись о возвращении Хамелеона, – произнес Лев, уже подходя к двери. Стас тоже поднялся и поспешил за напарником.

Полковник Гуров не преувеличил. Звонки в Главное полицейское управление начали поступать, когда еще и восьми не было, а у ворот уже столпились журналисты, жаждущие подробностей. Кое-как пробившись через плотный кордон из диктофонов и видеокамер, Гуров поднялся к себе в кабинет. Утром он успел посетить больницу, но Шаповалов так и не пришел в сознание. Его сердце билось, разгоняя кровь по телу, дыхание было ровным, а вот сознание не возвращалось. Охрану у его палаты оставили, а лечащему врачу велели держать язык за зубами. На случай, если журналистам удастся выяснить, в какой палате лежит Шаповалов, врачам было велено говорить, что имя пациента защищено врачебной тайной. И насчет того, умер ли Иван Шаповалов или все еще жив, велено было отвечать одно: все вопросы к полковнику Гурову. Впрочем, у больницы журналистов Гуров не встретил. Никто в городе не знал, в какую именно больницу был помещен Хамелеон, и Лев был этому рад.

Сев за свой стол, он занялся бумажной работой. Составил рапорт о вчерашней перестрелке, подшил к делу данные экспертизы из заброшенного дома, приложил информацию по автомобилю. К девяти подтянулся Крячко, и Гуров сразу показал ему заголовки в Интернете. Тысячи сайтов на все лады расписывали вчерашнее происшествие в доме Яковенко и последующую перестрелку.

На эпитеты журналисты не скупились. В чем только не обвиняли сотрудников полиции в связи с «резонансным делом». Позволили украсть уникальный шедевр, упустили преступников, когда те были так близко. Устроили бойню в жилом районе. Превысив полномочия, лишили жизни двоих людей, причастность которых к преступлению еще предстояло доказать. И снова упустили преступников, на этот раз буквально из-под носа. Небрежная работа полиции, непродуманный план операции, опасное бездействие.

Гвоздем программы шли заголовки типа: «От смерти его не спасла и тюремная камера», «Задержанный за кражу истек кровью. Так судебная система заботится о безопасности заключенных». Прочитав пару заголовков, Крячко начал возмущаться:

– Ты только послушай, Лева, что они пишут. «Из-за несостоятельности полиции задержанного Ивана Шаповалова похитили во время перевозки из одной тюрьмы в другую. Но на этом злоключения человека, чья вина еще не доказана, не закончились. Во время перестрелки, которую допустили сотрудники полиции, Иван Шаповалов получил огнестрельное ранение в грудь. Из достоверного источника стало известно, что рана не была смертельной, но медицинская помощь пришла слишком поздно. От потери крови он скончался в московской больнице, не приходя в сознание. Почему полиция и врачи позволили ему умереть? Почему врачи решились на длительную перевозку, когда в их распоряжении были больницы Сергиева Посада? Что это: халатность или злой умысел? В этом нам еще предстоит разобраться». – Дочитав статью до конца, Стас щелкнул «мышью», закрывая страницу, и посмотрел на Гурова: – Ты когда-нибудь читал большую чушь?