Геннадий Сорокин - Письмо ни от кого

– Дядя Андрей, – позвал меня Клементьев, – скажи, ту девушку, что я видел у тебя в прошлый раз, как зовут?

– Альбина.

– Какое прекрасное имя! – влюбленным голосом воскликнул Саша. – Век бы повторял его: Альбина! Это звучит как музыка, как сказка!

– Когда-то, примерно в твоем возрасте, я влюбился в одноклассницу по имени Лена и долгое время считал, что у нее самое прекрасное имя на свете. У нас в классе половина девочек были Ленами, но их имена я прекрасными и красивыми не считал. Погоди немного, влюбишься в какую-нибудь Машу и про Альбину тут же забудешь.

– Дядя Андрей, ты не будешь на ней жениться? – перешел на деловой тон юноша. – Если бы я был взрослым, я бы сразу же на ней женился и никуда бы ее от себя не отпускал. Я бы за один поцелуй с ней полжизни отдал!

– Не разбрасывайся своей драгоценной жизнью по мелочам. Я попрошу Альбину, и она поцелует тебя совершенно бесплатно.

– Не надо, – не задумываясь, ответил Саша. – Если я хоть раз до нее дотронусь, то полюблю ее на всю жизнь, а на кой черт я ей сдался? У нее ты есть.

– У нее еще муж есть. Тебе надо подождать лет десять. Альбина к тому времени разведется и будет свободна.

– К тому времени, – вздохнул Клементьев, – она станет глубокой старухой и будет мне не нужна. Придется мне на Арине жениться.

Дочь, услышав свое имя, оторвалась от рисунка, внимательно посмотрела на Сашу.

– Арина, ты рисуй, рисуй бактерий! Выйдешь за меня замуж, расскажешь, что они означают.

– Саша, у тебя сегодня последний день в году, когда надо невесту выбрать? – спросил я. – Расскажи лучше, как дома? Света нашлась?

– Отец выловил ее и уложил на лечение в наркологию. К лету должны выписать. Мама работает, папу ты каждый день видишь, я учусь.

Мы еще поговорили немного, и Саша Клементьев ушел.

На прошлой неделе я специально сделал так, чтобы Альбина и Саша столкнулись у меня дома. Альбина произвела на пятнадцатилетнего подростка именно тот эффект, на который я рассчитывал – он был очарован ею и забыл обо всем на свете.

Юлиан Семенов устами своего главного героя штандартенфюрера Штирлица учил: «Главное – правильно выйти из разговора. Собеседник запоминает только последнюю фразу». Я творчески переосмыслил учение Юлиана Семеновича и пришел к выводу, что главное – не только правильно выйти из разговора, но и создать новое событие, которое своим появлением затмит и старое событие, и любые разговоры, которые его касались.

В середине января, когда я с москвичами отдыхал в «Изумрудном лесу», Саша Клементьев бросил в почтовый ящик письма, написанные мной редакторам газет и прокурорам. Выполнить секретное поручение для подростка – это событие. Встретиться с Альбиной в моей квартире – сверхсобытие, затмевающее собой все, что было ранее. Даю гарантию, в следующую встречу он вернется к разговору об Альбине.

Прибегнуть к помощи подростка меня подвигло первое письмо, написанное от имени «Белой стрелы». Я понимал, что автор его – преступник, совершивший взрыв в кафе и не имеющий никакого отношения к нелегальной организации мстителей. Первое письмо – это попытка запутать следы. Второе письмо, внутри пустой бутылки влетевшее в окно кабинета прокурора Окопова, – явная месть за шапку. Это хулиганство, не более того.

«Надо написать третье письмо, – решил я. – Если у нас в городе есть «Белая стрела», то они начнут поиск того, кто дерзко выступает от их имени и обещает найти изменников в их рядах. Если же «Белой стрелы» нет, то начнет нервничать преступник, разбудивший на свою голову кровожадное подполье».

Оставшись на ночь в управлении, я подобрал ключ к секретариату и отпечатал на первой попавшейся машинке нужное количество писем с одинаковым текстом. В день моего отъезда из города, обеспечивая мне стопроцентное алиби, Саша Клементьев бросил письма в ящик.

Все получилось примерно так, как я ожидал – «Белая стрела» никак себя не проявила. Никто из моих коллег в ее рядах не состоял, а Лаберт и вовсе не обратил внимания на очередное послание таинственных мстителей.

«После войны, – подумал я, – в Москве было несколько банд, носящих имя «Черная кошка». Одна банда была настоящая, остальные подделывались под нее. Сейчас самое раскрученное название для организации благородных мстителей – «Белая стрела». Как только криминальный беспредел надоест жителям города, так «Белая стрела» по-настоящему появится».

Арине надоело рисовать, и она потянула меня на кухню. Говорить дочь не умела, или, как считала мать Натальи, не хотела. «Погоди, – убеждала меня Клавдия Алексеевна, – сама заговорит, когда захочет». Желания Арины, если она не показывала на предмет рукой, надо было угадывать. На моей кухне дочка растерялась. Я пришел ей на помощь.