Андрей Кивинов - Рикошет. Высокое напряжение. Инферно. Полное блюдце секретов

Затем пожилой человек достал портсигар и прикурил папиросу.

– Я должен вам что-нибудь? – спросил Игорь.

– Ты постоянно задаешь этот странный вопрос, Игор„к.

– Потому что это стоит денег.

– Брось, мой мальчик, забивать голову ненужными мыслями. Я не люблю заниматься благотворительностью, пуская пыль в глаза мировой общественности, но я никогда не забываю про свои неоплаченные векселя. Какова бы ни была сумма, пусть даже такая мизерная.

Павел Николаевич улыбнулся. Затем провел морщинистой, со вздутыми венами рукой по бело-желтым волосам.

– С годами становишься сентиментальное, Игорек, как это ни странно. И это не так плохо, мой мальчик. Перед дальней дорогой думаешь только о том, что останется позади. Плохо, когда одни камни.

Павел Николаевич затушил окурок.

– Сюда.

Машина остановилась.

– До свидания, Игорек. Ты знаешь, где меня найти.

Павел Николаевич протянул руку.

– Да, еще раз спасибо.

– Перестань, Игорек. Ты меня нисколько не стеснил. И не беспокойся больше об этом.

Он никогда не ошибается. Если, конечно, не случится чудо. Но чудес, к счастью, а может, к сожалению, не бывает. Да, чудес не бывает.

Машина затормозила, Игорь вышел.

Павел Николаевич взял с «торпеды» свой портсигар ручной работы, обрамленный по периметру настоящими бриллиантами, переложил его в карман потертого пиджака и вполголоса то ли водителю, то ли самому себе сказал:

– Какая редкая удача, что у твоих противников есть такие замечательные враги. Они все сделают сами. Тебе остается только немножко им помочь…

Петр Егорович сдвинул очки на нос и посмотрел на Белкина:

– Володя, вы уверены, что он должен быть здесь? Виноват, но фон несколько необычен.

– Не уверен. Мало того, если он тут и есть, то так просто вы его не узнаете. Он мог изменить внешность. Отрастить усы, надеть очки… Я к вам поэтому и приехал. Вы знали его двадцать лет и можете опознать в любом, так сказать, виде. Смотрите, смотрите…

Петр Егорович вновь начал перекладывать фотографии.

– Мать честная, а это кто? Знакомое лицо.

Белкин заглянул через плечо пенсионера:

– Артист Баклажанов.

– Точно ведь. Да не может здесь быть Игорька, он же никто, а тут публика какая!

Белкин стоял у окна, постукивая пальцами по подоконнику.

– Садись, Володя, стульев, что ли, нет?

– Ничего, насижусь еще.

Пенсионер отложил фотографии, сделанные внутри «Невского паласа», и перешел к уличным.

Вовчик уловил резкий вздох Петра Егоровича, потому что, не отрываясь, смотрел на лицо пенсионера:

– Что?!

– Я не знаю, но…

– Это он?!

– Понимаете, я плохо вижу, очки слабые…

– Вы узнали его? Который? Петр Егорович, ну!

– Вот этот, что садится в машину. Я не могу представить. Почему же он ни разу мне не позвонил?

– У него не было жетона.

Петр Егорович снял очки и уставился на свой люк.

– Володя, открой, пожалуйста, пусть поллитра зашлют.

– Может, не стоит?

– Стоит, стоит. Значит, тогда, на Гороховой, мне не показалось. Что же он?.. Я ж как отец ему…

Белкин рассматривал фотографию. Молодой, крепкий парень в строгом костюме открывал или закрывал двери «иномарки». Внутри «Паласа» он ни разу не попал в объектив. На улице, вероятно, его щелкнули аппаратом с сильным приближением, с противоположной стороны Невского. Номер машины просматривался не полностью.

«Иномарка» стояла несколько особняком и попала в срез кадра.

Белкин пересмотрел другие фотографии. На них машины не было вовсе. Фотограф оставил ее без внимания, как не участвующую в происходящих событиях.

Модель все же удалось рассмотреть. Черная «Мазда», не очень престижная «тачка», если, конечно, сравнивать со стоящими перед входом.

– Он сильно изменился?

– Нет, почти нет. Только волосы. Раньше он был русым.

Володя нагнулся к люку. Из нагрудного кармана белкинской рубахи на пол вывалился нож-расческа, найденный в квартире Рашидова. Вовчик проворчал что-то и убрал расческу в карман.

– Погоди, Володя…

– Что?

– Это, это нож?

– Нет. – Белкин извлек расческу и нажал на кнопочку.

– Можно посмотреть?

– Да, пожалуйста. Зоновский сувенир, один чудик подарил, ныне покойный. У меня много таких игрушек. На зоне иногда настоящие шедевры делаются. Это-то так, баловство.

– А тот, который покойник… Откуда у него эта расческа?

Белкин выпрямился:

– Петр Егорович, вам что, знаком этот сувенирчик?

Пенсионер положил сувенир на стол и, опять уставившись в люк, пробормотал: