Николай Пахомов - Антиподы. Детективные повести и рассказы. [Proza.ry]

Помолчали. И после паузы разошлись по своим кабинетам. У каждого хватало текущих дел. Текущих дум — тоже…

Вскоре в опорный пункт пришел старший участковый инспектор Минаев. И не один, а вместе с Подушкиным Владимиром Павловичем. Старший участковый и в обычные дни особой веселостью не отличался, ныне же вообще мрачноват и малоразговорчив. А вот «штаб» как был в добром расположении духа, так и пребывает. Шутит, посмеивается. Словом — душа общества.

— Ну, что у вас по делу? — встретила их нетерпеливо Матусова. — Рассказывайте…

Минаев, морщась и с явной неохотой, вкратце рассказал, что опрашивал Пентюхову Екатерину. Та официально, под протокол следователя, опознала убитую. И пояснила сквозь слезы и всхлипывания, где, с кем и когда она ее видела живой в последний раз.

— Поразило то, — подчеркнул старший участковый, — что Пентюхова, не являясь образцовой матерью, еще не зная об участии сына в убийстве, чувствовала беду.

— Мать все же… — резюмировал Паромов. — Зов родной крови…

— Да, зов, как у животных… — то ли согласилась, то ли, наоборот, выразила скепсис и несогласие бездетная Матусова.

И тут же напомнила Подушкину о его очереди:

— Не томи, Володь, рассказывай.

Подушкин упрашивать себя не заставил и поведал, как вместе с Клевцовым и Чекановым задержал на поселке братьев Вороновых.

— По магазинам шатались, в ДК отсиживались, чтобы домой не идти. Понимали, что их уже ищут… Знает кошка, чье сало съела…

Он же пояснил, что с Воронятами уже занимаются в отделе не только оперативники, но и прибывший туда следователь прокуратуры Тимофеев Валерий Герасимович.

— У Тимофеева не сорвутся, завтра уже на нарах будут сидеть!

«Да, у Тимофеева не сорвутся, — подумал Паромов. Только будет ли кому легче?»

А еще он подумал о том, что тяжкое преступление вновь было раскрыто как-то буднично. Совсем не по-киношному, без погонь и стрельбы. И что он фактически никакой лепты в раскрытие убийства не внес. Даже не успел «разговорить» до конца Пентюха. Тот, возможно, и «раскололся» бы, только прыткий опер обогнал.

«Надо быть посноровистее… — сделал он вывод на будущее. — А наша Матусова — все-таки большой молодец».

То обстоятельство, что именно он в нужный момент вспомнил об этой информации Подушкина и сумел ее связать с убийством, участковый во внимание не принял. Малость — она и есть малость… Не вспомни он, вспомнил бы Минаев, или бы сориентировался подошедший Подушкин. В любом бы случае на подростков вышли.

Работали до конца дня через силу. У всех на душе было мерзопакостно. Пришедший под вечер Клепиков Василий Иванович, видя общее уныние, царившее в опорном пункте, попытался было развеять его разными байками из милицейской жизни.

— Василич, что это вы сегодня ходите, надутые, как мышь на крупу? Не на собственных же похоронах находитесь — на работе. А к работе надо относиться всегда хладнокровно. Философски. На вас же взглянуть — чистые мультики! — сунулся он к Минаеву, но тот только рукой махнул: отстань, мол.

Вскоре Василий Иванович понял бесполезность своих потуг и оставил всех в покое.

Всех угнетала та простота отношений к человеческой жизни, которая была проявлена молодыми людьми. Полнейшая нелепица и бессмыслица. Отсутствие даже намеков на какие-то мотивы для убийства. Ничем не оправданная жестокость одних двуногих существ по отношению к другому двуногому, с которым незадолго до его убийства пили водку, делили закуску, занимались, в конце концов, сексом. И это в конце двадцатого века, когда космические корабли бороздят просторы Вселенной, когда земляк курян Никита Сергеевич Хрущев планировал построить коммунизм — общество высоко духовных и социально равных людей. Только планы — планами, а жизнь — жизнью…

— Какие дела на работе? — спросила жена, когда поздно вечером Паромов пришел домой с работы.

— Дерьмовые дела и дерьмовая жизнь, — процедил сквозь зубы Паромов. — Люди хуже скотины. Двадцатый век идет к закату, второе тысячелетие оканчивается, а люди, как были дерьмом, так им и остались. Были, есть и будут еще очень долго дикими, кровожадными зверьми. Многие и в Бога веруют, и в церковь ходят — ныне это не запрещается — но тешат все же дьявола.

— Да что там случилось? — встревожилась супруга. — Ты можешь объяснить человеческим языком, а не загадками?

— Не знаю, Рая, стоит ли рассказывать. Чем меньше знаешь, тем крепче спишь… И жизнь будет казаться привлекательней. Но раз настаиваешь, то слушай.