Геннадий Сорокин - Зло из телевизора

В тот же день я встретился с Герой.

– Ты чего такой смурной? – спросил меня лидер «Общества исходного пути».

– Был у меня приятель, столько лет вместе бок о бок отработали, и вот на тебе – взбесился на ровном месте! Решил в Казахстан уехать. С женой разводится, женится на потерпевшей по делу. Когда только снюхаться успели? Он ниже ее на голову. У нее ребенок от любовника.

– Пути господни неисповедимы! – засмеялся Гера. – Про любовь тебе ничего не скажу, а с Казахстаном все понятно: русские оттуда бегут, своих национальных кадров не хватает. Твой приятель кто по национальности?

– Отец – казах, мать – немка.

– На первых порах его за своего примут, а потом отодвинут на задний план. Когда у них все утрясется, мамашу-немку ему не раз припомнят.

К нам подошел молодой мужчина в модной турецкой дубленке.

– Знакомься, – представил его Гера, – твой тезка, Андрей. Кличка Беркут. К нам приехал на соревнования по карате. У тебя есть фотография имитатора?

– Есть, конечно. Вот он. – Я протянул Беркуту свежеотпечатанную разыскную листовку с портретом Роберта Карлова.

– Вроде он, – поморщился гость нашего города. – Похож! Но столько лет прошло.

– Давайте зайдем в кафе, пообедаем и обо всем поговорим, – предложил Гера.

Я решительно отказался от приглашения.

– Какое кафе, кооперативное? У меня денег на него нет.

– Пошли! – отклонил мой протест Гера. – Я угощаю. С твоей работой надо регулярно питаться, а то язву наживешь. Ты еще с желудком не маешься? Будешь всухомятку питаться, быстро в аптеку дорожку протопчешь.

В кафе было немноголюдно – цены кусались. Гера, войдя в зал, уверенно прошел к уединенному столику в углу. Тут же появился расторопный официант. На правах угощающего лидер «Общества исходного пути» сделал заказ.

– Три шашлыка из свинины, лаваш и салаты. Какая у вас есть минеральная вода?

– Только местная, – не отрываясь от блокнота, ответил официант.

– Черт с ним, давай местную. После обеда подашь кофе. Вареный кофе, ты понял?

Официант прекратил чиркать в блокноте, внимательно посмотрел на придирчивого заказчика.

– В прошлый раз мне пытались подсунуть растворимый кофе. Колхозников с рынка им угощайте, а ко мне с этой бурдой даже близко не подходите. Ты все понял?

Официант услужливо поклонился и исчез.

За обедом Беркут и Гера обсуждали предстоящие соревнования, возмущались составом судейской коллегии. Я в этом разговоре практически не участвовал, так как большей частью не понимал, о чем идет речь: оба каратиста сыпали профессиональными терминами на японском языке. Вволю наговорившись о спорте, Беркут перешел к интересующей меня теме.

– Года четыре назад, – начал он, – к нам в клуб пришел прапорщик морской пехоты по имени Женя. Он говорит нашему сэнсэю: «Позвольте мне походить к вам на занятия и потренироваться с вами». Сэнсэй согласился. Ходит он к нам месяц, другой, и тут мы замечаем, что он уклоняется от участия в спаррингах. Мы стали наблюдать за ним и поняли, что все «искусство» этого прапорщика заключается во внешней показухе. Прыгает он фантастически – так высоко, как у нас никто не мог. Ката выполняет правильно, без единой погрешности, а в реальный бой не идет. Сэнсэй предложил ему вступить в схватку с любым нашим бойцом. Женя отказался, и мы его выпроводили из клуба. Потом к нам пришел тренироваться еще один парень из морской пехоты, и он рассказал, что этот Женя вывел свою теорию практического применения карате. Он решил, что для скоротечного боя необязательно владеть десятками приемов карате, а достаточно отточить до блеска два-три удара. Свой коронный прием он скопировал у Брюса Ли. В фильме «Путь Дракона» Брюс Ли в одном прыжке сбивает с ног двух бойцов.

Я вопросительно посмотрел на Геру. Он кивнул в знак согласия: «Именно так весной имитатор играючи свалил двух динамовцев».

– Как боец Женя ничего собой не представляет, но прыгучесть у него просто поразительная, – продолжил Беркут. – У нас многие пробовали повторить его прыжки, но ничего не получалось. Для таких подскоков надо иметь природный дар.

– Разве тренировками нельзя развить такую прыгучесть? – спросил я.

– Бесполезно, – ответил Гера. – Природный дар, как и талант, либо есть, либо его нет. Во времена Пушкина поэтов было как собак нерезаных, а прославился-то один Александр Сергеевич. Ты думаешь, друзья Пушкина стихи не писали? Писали, тренировались, да все без толку. С прыгучестью то же самое – он с рождения был отменным прыгуном.