Александр Горский - Город псов

В приемной Хованского, кроме Светочки, что-то увлеченно разглядывающей на мониторе, никого не было. Увидев Лунина, Светочка подарила ему очаровательную улыбку и тут же с вечно поражающей Лунина скоростью состроила печально-озабоченное выражение лица и сочувственно спросила:

— Ну что, это он? Все тот же?

Лунин грустно несколько раз кивнул. Амплитуда кивков с каждым разом становилась все меньше, последний раз голова вообще чуть дернулась, словно силы полностью покинули разочарованного в себе майора.

— И кольцо нашли? В желудке?

— Ну да, все, как обычно.

Илья присел на один из стоящих в приемной стульев, дожидаясь возможности попасть в кабинет Хованского. Непонятная привычка преступника, заставлявшего своих жертв перед смертью проглатывать обручальное кольцо, и позволила объединить в одно дело несколько непонятных и совершенных разными способами преступлений. Однако до этого, какими бы жестокими ни были совершенные убийства, головы жертв, как и остальные части их тел, всегда оставались на месте, исчезали лишь серьги. Лунин привычно вздохнул. В отличие от него преступник движется вперед.

Дверь кабинета Хованского распахнулась, и в приемную вышел мрачный майор Дубравин, занимающийся раскрытиями экономических преступлений. Впрочем, его угрюмость вовсе не обязательно была следствием общения с руководством. Лицо майора было мрачным почти всегда, и только в обеденный перерыв, выпив обязательный второй стакан компота, Дубравин позволял себе легкое подобие улыбки, которое, впрочем, быстро исчезало где-то между худыми, выпирающими скулами и мощным, тяжелым подбородком.

Светочка ненадолго скрылась в кабинете шефа, а затем, появившись вновь, широко распахнула дверь перед Луниным. Перед тем как зайти в кабинет полковника, Илья на мгновение замер, но, увидев ободряющую улыбку Светочки, решительно шагнул вперед.

Суровый взгляд Хованского заставил Лунина мгновенно забыть и о Светочкиной улыбке, и о ее блузке, расстегнутой на одну пуговицу больше, чем это стоило делать секретарю руководителя областного управления следственного комитета.

— Ну что, — проскрипел Хованский, — тебя можно поздравить? Вляпался в очередное дерьмо?

— Как-то так, — не стал спорить Лунин.

— Как-то так, — передразнил его полковник, — да вот уже не так, я смотрю, уже хлеще, чем было, дерьмо-то новое.

— Если верить тому, чему нас учили в академии, — Лунин чувствовал себя глупо, излагая азбучные истины шефу, — раз он начал менять манеру, значит, хочет привлечь к себе внимание. Есть надежда, что в конце концов он оставит, может быть, даже намеренно, следы, которые приведут нас к нему.

— Вот как? — изумился Хованский. — Вас этому в академии учили? Обалдеть можно!

— Психология — это ведь все же наука, — неуверенно пробормотал Лунин.

— Да? — еще больше изумился Хованский. — Обалдеть можно! Я уже балдею. Я балдею, Илюша, как ты с такими умными мыслями до майора дослужился. Как? — выкрикнул полковник, вскакивая со своего кресла. — Ты что несешь? Что значит — «в конце концов»? В чьем конце? В твоем или моем? Или нашем вместе, когда нас с тобой обоих с работы попрут за профнепригодность?

Раскрасневшийся Хованский налил себе из пузатого графина полный стакан воды и залпом осушил его, затем, ослабив на шее галстук, вплотную приблизился к Лунину и, наклонившись к нему, неожиданно доброжелательно произнес:

— Илюша, может быть, твои психологи и правы. Они даже правы наверняка. Он же не робот какой-то, а раз так, значит, и ошибиться когда-то должен. Но только времени у нас нет, не можем мы ждать, когда он надумает ошибиться. А знаешь почему?

— Никак нет. — Лунин чувствовал тяжелое дыхание полковника над левым ухом, которое вдруг неимоверно начало чесаться, так что он едва сдерживался.

— Да потому, — Хованский выпрямился и направился к своему креслу, Лунин тут же начал тереть горящее ухо, — что прежние дела перешли к нам из районов. Мы всегда могли объяснить, что время упущено, что на местах недоработали, что мы тоже не всесильны. Ну, должен понимать, не маленький.

— Конечно. — Лунин тряхнул головой, уже понимая, к чему клонит шеф.

— А теперь что мы можем сказать? Преступление свежее, следы свежие. Что мы теперь скажем? Что у нас мозги просроченные? — Хованский с силой хлопнул ладонью по столу. — Так нам тогда быстро замену найдут. В общем, Илюша, я сегодня имел разговор со столицей. Если за две недели мы не продвинемся, нам обещали прислать человека. Есть там у них один, полковник Реваев, тот еще умник. — Хованский устало помассировал пальцами переносицу. — С ним на самом деле может быть полезно поработать, но только запомни, Илья, как следует, если ты меня до такого позора доведешь, то работать с Реваевым ты точно не будешь. Да и вообще, — он с грустью взглянул на Лунина, как сытый хищник, отпускающий уже несопротивляющуюся жертву, — с работой у тебя будут нестыковки. Ну, должен понимать.