Александр Горский - Город псов

— Вы узнаете эти предметы? — Илья сдвинул в сторону крышку и продемонстрировал содержимое Смотрову.

Тот отрицательно покачал головой.

— Не узнаете? Ну как же? Это серьги, которые вы снимали с убитых вами женщин. Вы, кстати, как их снимали, до или после убийства? Что вы молчите, Смотров? — Лунин вплотную приблизился к попытавшемуся было попятиться назад задержанному. — А еще у этих женщин были кольца. Обручальные кольца. Но их здесь нет. Так ведь?

Илья постепенно все больше распалялся. С каждой фразой, с каждым новым словом он чувствовал, как где-то внутри его все сильнее разгорается сначала маленький, но быстро становящийся все больше и больше комок ненависти.

— Колец нет, и быть их не может, верно? Конечно верно. И вы знаете это, Смотров. Потому что вы, вы, — Лунин ткнул кулаком в грудь задержанному, — заставляли этих несчастных женщин проглатывать эти кольца. Вам это доставляло большое удовольствие? Как мне сейчас?

Лунин всегда считал, что бить уже задержанного и беспомощного человека не правильно. Было в этом, на его взгляд, что-то неблагородное, неофицерское. Свое мнение, правда, Лунин всегда держал при себе, не желая нажить еще большее число недоброжелателей, чем у него и так было. Однако сам он никогда на закованного в наручники человека руку не поднимал. До сегодняшнего дня. Лунин неловко размахнулся, ему мешал ящик, который он все еще держал в левой руке, и ударил Смотрова в живот. Второй раз ударить ему помешал перехвативший его руку на замахе Шубин. Смотров скрючился, задохнувшись, но, когда он спустя несколько секунд разогнулся, его реакция на полученный удар была совсем не та, которую ожидал увидеть Лунин. Смотров искривив разбитые, распухшие губы и вытаращив налитые кровью глаза, неожиданно захохотал:

— Вы — идиот, Лунин. Вы все здесь идиоты! Вы что, вправду думаете, что я убийца?

Его дикий смех внезапно оборвался. Сплюнув на землю сгусток крови, Смотров облизал языком пересохшие губы.

— Я думал, майор, в вас есть хоть капля мозгов, вы мне вначале даже показались, — он еще раз выразительно сплюнул, — человеком. А вы? Вы на самом деле продались. Вы продали душу дьяволу, Лунин. Вы хоть сами это понимаете? Вы понимаете, что потом придет время расплаты? Вы понимаете, какой будет эта расплата?

— Ну все, хватит, — вмешался Шубин и обернулся к врачам: — Давайте, вколите этому умнику что-нибудь, чтобы он малость успокоился.

— Что мы ему вколем-то? — буркнул старший из врачей, пожилой небритый мужчина. — Мы скорая, а его в дурку надо.

— Я тебя сейчас самого определю в одну дурку, — пообещал Шубин, — суток на десять. А если еще тупить будешь, то на пятнадцать. Коли, я сказал.

После того как Смотрову сделали укол какого-то неизвестного Лунину препарата, он обмяк и притих, лишь изредка с шумом выдыхая раздувающимися ноздрями воздух и бормоча ему во след:

— Идиоты, вы все идиоты.

— Так, — Шубин удовлетворенно оглядел задержанного и поманил полицейских, — значит, берете сейчас это мясо, грузите его к себе и везете ко мне. Не перепутайте.

Константин Сергеевич подошел к Лунину и дружески приобнял.

— С вашего позволения, я хотел бы лично его допросить. Можете не сомневаться, — он хитро усмехнулся, — честь раскрытия и задержания преступника принадлежит лично вам, я ни в коем разе не претендую. Но все же хоть рядом постоять.

— Да вы уже стоите, — устало пробормотал Лунин, провожая взглядом бредущие к машинам фигуры. Две фигуры в сером и между ними еще одна — с вывернутыми за спину руками, опустившая голову и продолжающая без устали бормотать:

— Идиоты, вы все идиоты.

— Знаете, а у меня для вас есть подарок. — Иван Андреевич положил Лунину на колени картонную, перевязанную красной тесемкой папку. — Я вчера общался с издательством, книга выйдет в декабре, ближе к Новому году. Сам-то я в это время буду уже греться где-то под пальмой, так что решил не затягивать и подарить вам, не знаю, как правильно и назвать, не рукопись, конечно, но тем не менее авторская работа.

Лунин развязал тесемку и открыл папку, в которой лежала прошитая пачка листов печатного текста. На первом листе было набрано всего две строки:

«Иван Короленко

„Город псов“».

От руки, размашистым, уверенным почерком, была сделана идущая наискосок надпись: «Первому читателю этой книги от благодарного автора». Чуть ниже располагалась столь же размашистая подпись.

— «От благодарного автора», — прочитал вслух Илья. — За что благодарного, Иван Андреевич?