Хейне Баккейд - Встретимся в раю

– Они говорят, меня парализовало с середины спины и ниже, – начинает он. – Но, по-моему, они лгут. Я ничего не чувствую ниже горла.

Он быстро моргает, когда я встаю со стула. Я наклоняюсь над ним, чтобы поймать его взгляд.

– Роберт Риверхольт, – говорю я. – Его бывшая жена, дочь Миллы Оливия, ее подруга Сив, моя бывшая жена Анн Мари, Кеннет Абрахамсен. Тебе ведь неизвестны эти имена?

Он долго смотрит на меня, не изучающе, как тогда, когда мы встретились на зоне под Архангельском, и не мрачно и решительно, как в хижине и затем в тумане на каменной осыпи. Скорее, его глаза были как стеклянные сферы, на которых рисуют радужку и зрачки и вставляют в лицо куклы.

– Нет, – наконец отвечает Борг.

– Ты не знал, что Милла с Риверхольтом стали изучать старые дела об исчезновении, пока мы не приехали к тебе в Россию и не рассказали об этом?

– Нет.

– Ты даже не знаешь, кто моя бывшая жена или откуда у меня свежий красивый шрам на руке?

– Нет.

– Ты не планировал свои убийства, не выбирал жертвы заранее, не преследовал, не знакомился, перед тем как убить их, правда?

– Я могу рассказать тебе о них, если хочешь.

– В другой раз. – Я отстраняюсь от его лица и странного взгляда и сажусь обратно на стул. Осторожно поглаживаю рукой повязку, фиксирующую шину на носу. Я обдумываю разговор.

– Я умер, – начинает Борг, когда я делаю знак, что собираюсь уходить. – Когда лежал на операционном столе, и мне удаляли опухоль в мозге. Я очнулся во время операции, у меня было странное ощущение, будто плыву по течению. Я отчетливо все понимал. Что делают с моим телом, видел, как работают врачи. Никакого белого света, как рассказывала тетя, никаких умерших предков, стоящих в ожидании меня. Только красный огонь давил в окна операционной. Я помню, что закричал, разозлился, что никто не хочет ответить мне или помочь. – Он смотрит на меня. – Когда я очнулся от наркоза, рассказал об этом маме. Что я видел языки пламени. Она сказала, мне это просто приснилось, но я-то знал. А когда я почувствовал, что опухоль в мозге опять растет, понял, что мое время скоро придет.

– Ты убил ее?

– Мама боялась смерти.

– А остальные?

– Они боялись. Я им помог. Помог с самым трудным. – Его голос становится тише, а глаза следят за моими, как два магнита. – Ты ведь тоже это знаешь. Разве нет?

– Знаю что?

– Что эта жизнь не для тебя. Я вижу это по твоим глазам, в них жажда чего-то иного. Я бы и тебе помог, – шепчет он в конце, когда я не подаю признаков, что собираюсь отвечать. – Даже после того, что вы сделали с моей матерью. Даже тебе. – Он моргает подернутыми пеленой глазами. – Как думаешь, он увидел все, что я сделал для него, для них, и впустит меня?

– Он?

– Бог. Думаешь, он действительно видит все, даже то, что спрятано в сердце, все понимает?

Свейн Борг пытается повернуть голову так, чтобы видеть меня, когда я встаю со стула и оказываюсь вне поля его зрения.

– Нет, – отвечаю я. Разворачиваюсь и выхожу.

Когда я возвращаюсь, Гуннар одевается, сидя на краю кровати.

– Что он сказал?

– Он хотел говорить, – отвечаю я, садясь в кресло. – Но я решил предоставить ему возможность рассказать все на допросе у следователя. У нас с Боргом установилась достаточно прочная связь на случай, если нужно будет побеседовать еще раз.

– Хорошо. – Лицо Гуннара искажает гримаса, когда он вытягивает руку, чтобы надеть рубашку. – Что теперь?

Я смотрю на него и улыбаюсь. От этого болит все лицо.

– Второе дело. Теперь, когда мы знаем список жертв Борга, пора вернуться туда, где все началось. К истокам.

– А что было там? – Гуннар стаскивает одеяло, и наклоняется к стулу, стоящему рядом, берет висящие на нем брюки и надевает их. Закончив, заправляет в брюки рубашку, разглаживая ее со всех сторон, после чего затягивает ремень.

– Когда я говорил с доктором Оленборгом, – начинаю я, пока Гуннар аккуратно садится на корточки в поисках ботинок, – он дал мне свое толкование личности Свейна Борга и его проекта, и мы исходили из того, что Борг работал на пару с тем, кто убил Роберта и напал на меня. Что у них был общий интерес. Но мы ошиблись, мы пошли тем же путем, что и Роберт, – начали расширять сеть и в результате напали на след Борга. Вместо этого надо было сузить ее, поближе присмотреться к тому, что у нас уже имелось, к тому, что мы уже знали.

– И что это? – спрашивает Гуннар, наконец найдя ботинки. Он встает и обувается.

– Сив и Оливия сели в машину к кому-то знакомому, или, по крайней мере, они думали, что знают его. Роберта убили, когда он искал дочь Миллы. Доктор Оленборг рассказал, что преступник совершал то, что совершал, исключительно в целях самосохранения. Он не хотел, чтобы кто-нибудь узнал о том, что он сделал. Еще Оленборг сказал, что убийство Роберта и Камиллы было не первым его преступлением, что вероятно он начал с чего-то другого, где что-то пошло не по плану, и у него была возможность обдумать это. Я попросил Ивера раздобыть трафик номера одного мобильного и одного мейла, пока мы тут. Теперь, получив их, мне нужно кое с кем переговорить как можно скорее.