Геннадий Сорокин - Пуля без комментариев

Козодоев не стал дослушивать набившие оскомину новости о противостоянии президента и депутатского корпуса под руководством спикера парламента Хасбулатова. Что Руцкой со всеми депутатами, вместе взятыми, что Ельцин с его вороватым окружением, из Сибири выглядели совершенно одинаково, как пауки в консервной банке, готовые при случае сожрать друг друга. Если во время августовского путча 1991 года Козодоев и его отец были за Ельцина, то теперь они не могли отдать предпочтение какой-то из противодействующих группировок. Слишком уж были похожи их представители и внешне, и по злобной угрожающей риторике.

Сергей достал из холодильника бутерброды и попытался позавтракать, но похмельное нутро не принимало пищу. Чтобы не ехать на работу голодным, он разбил три сырых яйца в кружку, круто посолил и залпом выпил. Гадость, конечно, но чем-то же надо нейтрализовать ядовитые продукты распада этилового спирта. Сырые куриные яйца для этой цели – незаменимое средство.

Потом за Сергеем заехала служебная «Волга». Новая рабочая неделя началась.

В январе 1988 года Владимир Семенович Козодоев был вызван на производственное совещание в Сургут. Из далекой таежной глубинки на попутном грузовике он добрался до Колпашева, где трое суток дожидался летной погоды. Как только небо прояснилось, пассажирский «Ан-2» взял курс на столицу заснеженной Северной Сибири.

В аэропорту прибытия Козодоева встретили двое мужчин.

– Владимир Семенович? – уточнил один из них. – Вам необходимо проехать с нами.

– Извините, я на совещание должен успеть, – начал было протестовать Козодоев, но мужчины даже слушать его не стали.

– Мы из КГБ СССР. Следуйте за нами. Вопросов не задавать, по сторонам не оглядываться!

Козодоев как загипнотизированный последовал за этими людьми. Они привезли его в горком партии, проводили в кабинет, расположенный на втором этаже.

Там Владимира Семеновича ожидал сухонький старичок лет семидесяти пяти со звездой Героя Социалистического Труда на груди.

– Садитесь, – предложил он. – Давайте знакомиться. Я представитель оборонного отдела ЦК КПСС Васильев Василий Иванович.

Козодоев представился, сел напротив Васильева за приставной столик.

Представитель ЦК показал на две пухлые папки, лежащие перед ним, и проговорил:

– Буду откровенен с вами. Вот здесь на вас собрано подробнейшее досье. Мне известно о вас все, даже то, что вы сами о себе не знаете.

Васильев достал из кармана пачку «Беломорканала», щелчком выбил из нее папироску, размял пожелтевшими от никотина пальцами, закурил.

Пока он был занят своим делом, Владимир Семенович молчал.

Выпустив клуб едкого дыма в потолок, Василий Иванович продолжил:

– Когда-то, много лет назад, я присутствовал на совещании, где принималось решение всемирно-исторического значения.

Услышав это хвастливое заявление, Козодоев и бровью не повел. Он уже понял, как надо себя вести: сидеть и внимательно слушать, что ему будет рассказывать представитель ЦК. А как же иначе, если его чуть ли не под конвоем доставили не куда-то, а в горком партии. Первое, на что ему указал странный старичок, была папка, на титульном листе которой красовалась надпись «Секретно. КГБ при Совете министров СССР. Дело проверки кандидата № 37/12 (Козодоев В. С.). Том 1». Если бы представитель ЦК, назвавшийся Васильевым, заявил, что лично знал Ленина и был на дружеской ноге со Свердловым, то Козодоев с готовностью согласился бы с этим утверждением и даже не стал бы в уме подсчитывать, сколько лет было Васильеву в год смерти вождя мирового пролетариата.

– В тот день мы решали, кто будет первым космонавтом в СССР, приоткроет для человечества дверь в космос, – продолжил Василий Иванович. – По уровню подготовки этим человеком должен был быть Герман Титов. Но его кандидатура не прошла по политическим соображениям. Не может первый космонавт Советского Союза и всей планеты иметь имя «Герман», что значит «германец». Первый человек, отправившийся в космос, должен быть русским и только русским и происходить из народа. Биография его должна быть чиста и прозрачна, без темных пятен и сомнительных родственников. Этим требованиям соответствовали несколько кандидатов. Кого-то из них продвигал руководитель космической программы, кого-то – представители оборонно-промышленного комплекса, а за кем-то стояли генералы из ВВС. В самый разгар спора поднялся мой начальник, имя которого вам знать не надо. Оно до сих пор засекречено.