Жорж Сименон: Сомнения Мегрэ

— Можно спросить, кто вы по профессии?

— Мне следовало с этого начать. Профессия у меня не очень распространенная, и, как многие другие, вы, возможно, улыбнетесь. Я работаю в универмаге «Лувр» на улице Риволи. Официально моя должность называется — старший продавец отдела игрушек. Сами понимаете, в праздники у меня была полная запарка. На самом деле у меня есть специализация, которая забирает большую часть времени: я занимаюсь игрушечными железными дорогами.

Заговорив о любимом деле, он, казалось, забыл о цели своего прихода, о том, где находится.

— Вы в декабре проходили мимо универмага «Лувр»?

Мегрэ не ответил ни «да», ни «нет». Он очень смутно помнил гигантскую светящуюся композицию в витрине и не мог бы сказать, что именно изображали двигающиеся фигурки.

— Если проходили, то непременно видели в третьей витрине на улице Риволи точную копию вокзала Сен-Лазар со всеми путями, пригородными электричками и скорыми поездами, семафорами, стрелками. Это заняло у меня три месяца работы, мне пришлось ездить за частью материала в Швейцарию и Германию. Вам это, возможно, покажется ребячеством, но если бы я сказал, какую прибыль мы имеем с одних только игрушечных железных дорог… И главное, не думайте, что наша клиентура состоит только из детей. Взрослые люди, в том числе очень богатые, увлекаются игрушечными железными дорогами и вызывают меня в свои особняки, чтобы… — Он снова перебил себя: — Я вас утомляю?

— Нет.

— Вы меня слушаете?

Мегрэ кивнул. Его посетителю было между сорока и сорока пятью, на пальце он носил обручальное кольцо червонного золота, широкое и плоское, почти такое же, как у самого комиссара. Булавка его галстука изображала железнодорожный семафор.

— Совсем заговорился. Я ведь пришел к вам не затем, чтобы рассказывать про игрушечные поезда. Однако вам же необходимо составить обо мне представление, верно? Что еще вам сказать? Живу я на авеню Шатийон, возле церкви Сен-Пьер-де-Монруж, в XIV округе, занимаю одну и ту же квартиру восемнадцать лет. Нет, девятнадцать… Точнее, в марте будет девятнадцать… Женат…

Он сожалел, что не может говорить яснее и перегружает рассказ деталями. По мере того как в памяти у него всплывали детали, он их взвешивал, мысленно спрашивая себя, важны они или нет, и в зависимости от ответа высказывал вслух или отбрасывал.

Он посмотрел на часы:

— Вот именно потому, что я женат… — Улыбнулся, извиняясь: — Было бы проще, если бы вы задавали мне вопросы, но вы не можете этого сделать, потому что не знаете, о чем идет речь…

Мегрэ был недалек от того, чтобы начать себя упрекать за такую статичность. Но то была не его вина. Он почти не интересовался тем, что ему рассказывали, и сожалел о своем разрешении Жозефу пропустить посетителя.

— Я вас слушаю…

Дабы чем-то занять себя, комиссар набил трубку, бросил взгляд в окно, за которым все было бледно-серым. Казалось, открывался вид на выцветшую декорацию провинциального театра.

— Прежде всего, господин комиссар, подчеркну, что я не обвиняю. Я люблю жену. Мы, Жизель и я, женаты уже пятнадцать лет и по-настоящему ни разу не ссорились. Я говорил об этом доктору Стейнеру, после того как он меня осмотрел, а он мне озабоченно ответил: «Мне бы хотелось, чтобы вы привели ко мне вашу жену». Но под каким предлогом я могу попросить Жизель пойти со мной к невропатологу? Не могу же я утверждать, что она сумасшедшая, поскольку продолжает работать и никто на нее не жалуется. Видите ли, я не очень образован. Я воспитывался в приюте, но учился самостоятельно. Все, что я знаю, почерпнуто из книг, которые читал после работы. Я интересуюсь всем, а не только игрушечными поездами, как вы могли бы подумать, и считаю знание самым ценным благом из всех, что может иметь человек. Прошу прощения за такое длинное вступление. Оно необходимо для того, чтобы вы поняли, почему, когда Жизель стала себя вести по отношению ко мне иначе, я отправился в библиотеки, в том числе Национальную, чтобы полистать книги, приобретение которых стоило бы мне слишком дорого. Кроме того, моя жена забеспокоилась бы, найдя их дома…

Доказательством того, что Мегрэ все менее внимательно слушал рассказ, был его вопрос:

— Книги по психиатрии?

— Да. Не стану утверждать, что все в них понял. Большинство написано слишком сложным для меня языком. Тем не менее я нашел труды по неврозам и психозам, которые заставили меня задуматься. Полагаю, вам известна разница между неврозами и психозами? Я также изучал шизофрению, но, положа руку на сердце, думаю, что до этого дело еще не дошло…