Инна Тронина - О прошлом приказано забыть

Руслан Элдарович пососал трубку, глядя на Валентину своими шоколадными глазами. Коричневые длинные ресницы показались ей серебристыми – так ярко светили лампы на потолке.

– А коням вашим трудно было наступать на меня. Они начали упираться, вставать на дыбы и храпеть. Ты велела оттащить меня в маленький загон, а коней бить бичами до бешенства. Чтобы они в замкнутом пространстве крушили всё, обезумев от боли. Но зря вы поручили казнь лошадям – люди с этим делом справляются куда лучше. Хотя, не скрою, лечиться мне пришлось долго. Так, теперь перейдём от прошлого к делам насущным, – сменил тему Руслан Элдарович. – Конечно, воспоминания о молодости всегда приятны, даже если они такие, как у меня. Я полюбил тот край, куда был выслан в младенчестве на верную смерть. И ты его любишь, Валя. Теперь уже можно сказать, что там прошли твои лучшие годы. Свадьба с Петром, рождение сына…

– Он погиб здесь, в Питере, – перебила Токовая, уже оправившись от первого потрясения. – Твои-то дети, видать, живы, так что нечего сердце материнское полосовать.

Эфендиев вздохнул, и ароматный дымок облачком вылетел из его губ, стянутых множеством мелких шрамов. Володя жадно прислушивался к разговору, утешая себя тем, что к нему все эти разборки не имеют никакого отношения. Он пострадал только потому, что сидел у Вали в машине. Когда босс поймёт, что сам Володя в Казахстане сроду не был и никакого отношения тем делам не имеет, то может его и отпустить. Пленников привезли сюда в колпаках, и дорогу они всё равно не запомнили.

– А тебя его гибель ничему не научила, как я понял. Зачем опять сюда пожаловала? Ведь жила, вроде, хорошо. Казахстанская «малина» тебе из общака приличную пенсию платила. Да и на протезе трудно совершать такие дальние путешествия. Что тебе здесь потребовалось?

Эфендиев смотрел Токовой прямо в глаза. Та сжала губы, и лицо её снова стало покрываться синеватыми пятнами, похожими на трупные.

– Хоть бы руки мне расковал! Руслан, нешто бабу боишься безногую? Что я тебе сделать-то могу здесь?

– Ты же знаешь, что я вообще ничего не боюсь. = Эфендиев, в отличие от Валентины с Володей, не истратил ни одной нервной клетки. – Но твой Пётр держал моих людей в норах, причём в куда более неудобном положении. Так ты скажи, что делала ночью на Гражданке? Ты же города не знаешь. Значит, тебя туда привезли. Кто?

– Руслан, мне всё равно уже умирать. Хочешь за Петра мстить – мсти. – Мясистая, с остатками помады её губа задрожала. – Потешься, погляди на мои муки. Мне убогой жить не хочется. И незачем мне жить – сына не воротишь, мужа – тоже. Терять мне нечего…

– Да и без тебя узнаю. – Эфендиев посмотрел на Володю. Тот выпрямился, насколько позволяла покалеченная спина. – Молодой человек, вы, вероятно, с Валентиной недавно познакомились? Не затруднит вас вспомнить, когда именно?

– Десять дней назад, – тут же ответил Володя, глотая слюну.

Вот ведь как бывает – все трое оказались жертвами неумолимых обстоятельств! Раньше этот кавказец, видимо, был недурен собой. От прежней роскоши остались лишь глаза цвета соевого шоколада и чёрные густые волосы.

– Хорошо. – Эфендиев снова переглянулся со старшим охранником. – Я вижу, что вы искренни. Будьте таким же и впредь. Ахмед знает о вас всё, что нужно. Контрразведка у меня не дремлет. Я тотчас же получил донесение, что «Запорожец» синего цвета, с ручным управлением постоянно болтается во дворе того дома, где живут мои люди. Само собой, решил разобраться.

Руслан протянул руку, и молодой охранник вложил туда фотографии – те, что сделала Валентина. Он долго смотрел на Петренко и Эссе, идущих по лестнице, потом взглянул на изображение автомобиля, на его номерной знак. Ничего не понял и пожал плечами, раскуривая погасшую было трубку.

– Этих людей я знаю, – заметил Эфендиев. – Для чего они тебе потребовались, Валентина? К тебе никакого отношения никогда не имели…

– Руслан, ты вон цыплёнка пугай! Он хоть и урод, а жить хочет. – Токовая обливалась потом и едва не стонала от боли. – Думаешь, я всегда сладко жила? Нет, и на чёрной корке сидеть приходилось. Знала, что может лихо прийти, и готовилась.

– Как вас звать? – спросил Эфендиев у Рациборского. Тот немедленно ответил. – Вы чей? Не забывайте, что ответ я перепроверю.

– Феликса Рольника, – быстро сказал Володя.

– А Валентина к Рольнику имеет отношение? Не бойтесь, отвечайте, – мягко попросил Эфендиев, снова разглядывая снимки.

Володя подался к нему, почувствовав надежду на спасение: