Алексей Макеев - Бандитский путеводитель [сборник]

Мужчина, представившийся доктором, пошарил в своей дорожной сумке и, достав из нее шприц и какие-то сердечные стимуляторы, сделал укол в безжизненно распростертое тело.

— Надеюсь, организм у него крепкий, и он еще хотя бы полчаса продержится… — озабоченно резюмировал он. — Мы уже созвонились со «Скорой», и на следующей станции его будут ждать.

Растирание и инъекция свою стимулирующую роль сыграли. В какой-то момент незнакомец неожиданно вздрогнул и, приоткрыв глаза, обвел стоящих подле него отсутствующим взглядом, словно все еще пребывал в бессознательном состоянии. Прерывисто вздохнув, «снежный человек» с трудом пробормотал что-то совершенно неразборчивое. Немного помолчав, он, как видно, собрался с силами и уже более вразумительно выдавил из себя:

— Его найдете у яблока… А вначале… Вначале будет Челяби… — Голос его вдруг прервался, и он снова потерял сознание.

Ничего не поняв, все начали переспрашивать друг у друга:

— Ой, а что это он там сказал? Вы не расслышали?..

— Что-то про яблоко какое-то…

— Он яблоко попросил или это он состоит в такой партии?..

Гуров, стоявший ближе всех, сказанное разобрал достаточно четко, но углубляться в разъяснения не счел нужным. Он интуитивно понял: это не для обсуждения и вообще не для всяких ушей. Поэтому, когда одна излишне любопытная дамочка, тронув его за локоть, спросила: «Вы не расслышали, что он там сказал?» — Лев, пожав плечами, с неуверенностью в голосе произнес:

— Да, по-моему, он бредит. Он попросил найти ему яблоко и что-то еще ему надо дать. То ли шубу, то ли еще что-то непонятное… Обычный болезненный бред…

В этот момент неожиданно позади себя он услышал чей-то нарочито начальственный голос с нотками раздражительности и недовольства:

— Что здесь произошло? Кто и для каких целей срывал стоп-кран? Елизавета, а ты где была?

Лев оглянулся и увидел плотного гражданина в железнодорожной униформе. Судя по всему, это был начальник поезда. Проводница, растерянно разводя руками, что-то виновато пояснила и указала взглядом в сторону Гурова.

— Гражданин, — подойдя к нему, недовольно заговорил тот неприязненным тоном, — это что за самовольство? Вам кто разрешил срывать стоп-кран и останавливать поезд? Могу я взглянуть на ваши документы?

Сдержав ироничную улыбку, Гуров молча достал свое служебное удостоверение. Тот обалдело воззрился в «корочку», как видно, запоздало соображая, что, наверное, не стоило бы ему столь категорично выпендриваться, учитывая, кем оказался «самовольщик». Закашлявшись от неожиданности, он уже несколько иным тоном уточнил:

— Э-э-э… Как я понял, вы остановили поезд, чтобы забрать своего сотрудника?

— Какого сотрудника? — Лев взглянул на него как на инопланетянина, который надумал спросить у него дорогу на Альдебаран. — Он не наш сотрудник, он — просто потерпевший, который нуждался в помощи. Вот и все…

Теперь уже начальник поезда взглянул на Гурова как на уроженца Луны, свалившегося прямо перед ним с ночного светила.

— Не понял… А разве он не ваш сотрудник? Хм… Но зачем же вы тогда остановили поезд?

— А что, по-вашему, человеку, который кем-то был брошен в лесу на верную смерть, который замерзал без одежды, я не должен был помочь? Вообще-то на море, чтобы спасти тонущего, останавливаются даже большие пассажирские лайнеры. А на железной дороге, вы хотите сказать, это не принято?

— Ну-у-у… Ну-у… Хорошо, будем считать инцидент исчерпанным. Но впредь, пожалуйста, прежде чем срывать стоп-кран, согласовывайте этот вопрос со мной. Ну, или хотя бы с проводницей.

Гуров хотел уточнить: даже если все решают секунды? Но промолчал — что толку кидать горохом в стенку? Этот фрукт, помешанный на параграфах инструкций, вряд ли смог бы понять его. Да и Елизавета, незаметно поймав его взгляд, выразительно мигнула глазами, как бы желая сказать: не спорь, что-то доказывать этому буквоеду — дело совершенно дохлое. Тем временем доктор, в очередной раз склонившись над своим неподвижным пациентом, с грустью констатировал:

— Боюсь, он уходит…

Как бы опровергая его слова, неизвестный слабо застонал, правда, глаза при этом не открыл и даже не пошевелился. Глядя на него, Гуров испытал острое сожаление: что, если парень не выкарабкается и унесет свою тайну в могилу?! Это будет не просто хреново, а суперхреново. Когда проводница наконец-то объявила, что они прибывают на станцию Еремеево, Лев через окно увидел на перроне «Скорую», невдалеке от нее полицейскую машину и поджидающих поезд врачей и опергруппу местного райотдела.