Константин Бахарев - Начальник уголовного розыска. Непридуманное

— Хрустнуло так, и все, — хихикнул мужик. — Можно уже выпить?

Кусакин вытряс из него фамилии братьев, примерные адреса, дозволил хапнуть водочки и отвел его обратно в камеру.

В своем кабинете Сергеич путем угроз и легких побоев вытряс такую же информацию из похмеленного им накануне мужика.

Братьев повязали в тот же вечер. Убитого они скинули в лесную яму с водой, привязав к нему кусок бетонной плиты. Откачав пожарной машиной воду, труп достали. Поскольку труповозка застряла на лесных дорогах, покойника привязали к пожарной лестнице и так до морга и довезли.

— Ну ведь согласись, — вечером Сергеич с Кусакиным отмечали раскрытие убийства. — Психология, это вещь.

— Да, здесь тебе равных нет, — согласился майор.

Упрямый розыск

Под самый Новый Год оперативники взяли квартирного вора Лешу-Прыгуна. Поймали его с поличным, когда он вылезал из форточки обворованной квартиры, держа за пазухой пакет с деньгами и золотом. Кололи его от души, и на пятые сутки заточения он решил, абсолютно добровольно, показать, где и кому в областном центре сбывал ранее краденое имущество.

Уговорить следователя вывезти Прыгуна "на показ" под конвоем не удалось, и опера пришли к начальнику уголовного розыска Кусакину.

— Он только покажет, где адрес, и все, — стараясь быть убедительным, вещал старший оперуполномоченный Саша Дугов. — Он же в наручниках будет. Завтра тем более Рождество.

Кусакин, видя, что парни поймали кураж, и Рождество здесь ни при чем, а так, для красного словца, вздохнув, пошел в следственный отдел.

Следователь разрешила вывоз жулика под личную ответственность начальника уголовного розыска.

Утром служебный уазик увез трех оперов и Прыгуна в областной центр.

Перед обедом Кусакину позвонил Дугов и бодро доложил, что жулик, после того, как показал квартиру скупщика краденого, от них убежал.

— Он обещал нам еще контрольный закуп героина сделать, — звенел в трубке голос опера. — Ну мы ему наручники на лодыжку одели, дали пятьсот рублей. Он в магазин запросился, за куревом. И мы с ним, а он, за кассу, за бабу какую-то, и через служебный вход ушел. Что делать?

— Табуретку из дома принеси, чтобы мне вешаться удобней было, — ласково ответил Кусакин. — Паркуйтесь там к отделу, в каком районе он сдернул и ждите. Рацию не выключайте!

Следователь устроила истерику, начальник ОВД коротко дал команду заправить еще два уазика уголовки бензином и сказал три слова: "До девяти утра!"

Дежурный по отделу и его коллега по ИВС согласились с полковником милиции.

Кусакин и еще пять оперов неслись в уазиках по снежному шоссе в областной центр ловить сбежавшего наркомана. Город миллионный, в лицо Прыгуна знали все оперативники, так что шансы поймать его были.

— Шансы такие же, — думал Кусакин. — Один к миллиону. Сейчас главное, парней отгородить, наказание — неполное служебное соответствие переживу, ладно. Все, что сможем, сделаем, а потом гроза.

За побег из-под стражи карают сурово, и не только жулика, но и тех, кто его проворонил. Кусакин перед отъездом написал и подписал бумаги, в которых всю ответственность за сохранность Прыгуна еще раз взял на себя. В то, что его удастся поймать вообще, а не только к утру, он не верил. Но, сдаваться нельзя, это он тоже знал. В любой ситуации биться надо до самого конца. И даже после него еще не сдаваться.

Пока ехали, он вспомнил веселую историю по сдаче экзамена по политической экономии социализма, случившуюся с ним в школе милиции.

Самое обидное, что по политэкономии капитализма у него, слушателя высшей школы БХСС, было все хорошо. Знаменитая формула Карла Маркса "Т-Д-Т", преподносимая преподавателями, как "товар-деньги-товар", расшифровывалась обычно как "товар-деньги-тюрьма", очень ему помогала. Все было просто и ясно. По капиталистической политэкономии у Кусакина поэтому были одни сплошные пятерки. Но социализм, точнее, его экономика никак не давались будущему начальнику уголовного розыска. Он просто не мог понять абсолютно ничего.

Какие-то фонды накопления, фонды потребления сводили его с ума. К тому же в стране началась перестройка, и социалистическая экономика трактовалась сейчас загадочно. В журналах "Наш современник", "Коммунист" и прочих ведущие экономисты СССР Шмелев, Нуйкин и подобные несли черт знает что.

Кусакин не понимал, о чем им говорит с трибуны лектор — надменный кандидат наук Ершов. Тот упирал на то, что конверсия будет панацеей для страны. Но ведь это невыгодно, делать кастрюли вместо баллистических ракет, думал Кусакин и даже спорил на семинарах по этому поводу.