Андрей Кивинов: Петербургский презент

За окнами моросил дождь. Кивинов печатал очередной отказник, усматривая в действиях неизвестных отсутствие состава преступления ввиду незначительности нанесенного ими ущерба. Кивинов правильно оценил, что потеря автомагнитофона для директора акционерного общества вряд ли может быть очень существенной.

На секунду он задумался, решая, как правильнее сформулировать фразу. Но фраза никак не хотела выходить, и мысли постепенно свернули в другое русло, вернувшись к недавним событиям.

Петров поправился, Борисову сняли взыскание. Соловец снова руководил, а Волков продолжал рубить свои «палки». Оставшегося в живых киллера, а также Эдуарда Сергеевича Кравцова следователь Оболонский с большим удовольствием отправил в Кресты. Последнего теперь очень активно защищает его личный адвокат. Кравцов пока в отказе, но ничего, переломаем.

Убитый оказался весьма интересной личностью. Майор спецназа, служивший в Германии и оставшийся не у дел после вывода оттуда войск. Дела-то у него были, но гособеспечение явно не удовлетворяло его возросшие потребности, а посему он решил поискать работенку на стороне. Халтуру, так сказать. В конце концов, не пропадать же его таланту впустую – все-таки трехкратный чемпион Северо-западного округа по стрельбе. А винтовку свою он из Германии прихватил. Как он там ее раздобыл, теперь уже не выяснить. Но он, наверно, очень бы огорчился, узнав, что за стрелок и с какого расстояния его завалил.

Второй наемник оказался просто уголовником, имевшим пару ходок за тяжкие преступления. «Восьмерку» им Кравцов на прокат дал, естественно, не свою.

Замполит 90-го отделения продолжает воспитывать личный состав и следить за чистотой рядов. Оболонский, конечно, его допросил, но тот, посетовав на свою дырявую память, вспомнил, что узнать адрес по телефону его просила какая-то знакомая, имя и адрес которой он, естественно, запамятовал.

Квартира дочери Заглядимова, а также апартаменты ниже этажом пошли на капремонт. Жильцы предъявили претензии к пожарным, пожарные сослались на милицию, милиция – на бандитов, а те, вернее, тот, уже ни на кого не ссылается, но оплачивать ремонт вряд ли будет. Так что, за чей счет будет ремонтироваться квартира, пока неизвестно, но есть предположения, что операм снова придется писать рапорта о материальной помощи. В конце концов, никто ведь не просил их лить воду в окна.

Как рассказала Ирина, минут через пятнадцать после прихода Мартынова двери открылись, и в квартиру ворвалась славная парочка. Мартынов был убит на месте, причем стрелял не спецназовец, а его напарник, решивший наверно попрактиковаться в стрельбе по живым мишеням. Винтовка была с глушителем. Что ожидало Ирину и ее сына, можно было представить, но неожиданно в дверь позвонили, что и спасло им жизни. Спецназовец начал отнимать у приятеля свою винтовку, но тот послал его на икс, пригрозив его же оружием. Закон волчсй стаи. Каждый за себя.

Кивинов вдруг вспомнил, что Юра не позвонил из Москвы насчет прошлого Костылева. Он достал блокнот, открыл нужную страничку и набрал номер.

– День добрый, Юру можно?

– А кто его спрашивает?

– Это из Питера. Опер один, я был у вас в Москве. Мне Юрка должен был узнать кое-что.

– Он погиб.

– Как погиб?! Ничего не понимаю, я же ему недавно звонил.

– Белый дом.

Кивинов повесил трубку.

«О, черт! Оперов-то туда зачем погнали? В них что, мало стреляют? – Кивинов откинулся на стуле. – Что сейчас, анархия? А потом? Террор? Или он уже начался? Слишком много зла. Слишком много. Кричать хочется. Вопить! Орать!.. Выть!.. В пустоту, в ночь… Так ведь никто не услышит, сколько ни ори. Очередная попытка укусить пыль, не больше. Пьяный мясник по-прежнему делает свою работу и смеется. Ты воешь, а он смеется, все громче, все ближе…

Сколько он будет ржать? Когда заткнется его гнилая пасть? Не знаю. Когда?! Знаю одно, пока он смеется, смерть не уйдет с наших улиц, зло не уйдет из нас.

Заткни пасть, сука!!!»

Кивинов накинул куртку и заглянул к Дукалису.

– Толян, пойдем, дернем по сто.

– А Соловец не унюхает?

– Ничего, я отмажу.

– А что, повод есть?

– У нас каждый день повод.

– Вообще-то это верно.

Дукалис вылез из-за стола, оделся и закрыл кабинет.

Опера спустились по ступенькам отделения и вышли под дождь.

Заткни пасть, сука-а-а!!!