Алексей Макеев: Сыскари

– Вряд ли, – поморщился Гуров. – Чисто теоретически такая версия возможна, но уж очень сложно получается. Алмаз принадлежит австралийской фирме с хорошей репутацией, с огромным капиталом. Не думаю, что им там даже в голову могло прийти связаться с российскими урками. Тем более что последствия в таком случае совершенно непредсказуемы. Нет, так рисковать уникальным алмазом никто не стал бы!

– Допустим, – сказал Орлов. – Так что ты конкретно наметил? Я это дело министру обещал лично курировать. Мне каждую деталь знать надо.

– Да ничего особенного, – пожал плечами Гуров. – Директора выставочного центра навещу – говорят, ему получше. Сошник пока отпадает, он в реанимации. Ну и в охранное агентство наведаюсь – может, у них в кадрах что-нибудь откопаю. Ну и в перспективе – Стоковски. Не век же он будет по посольствам прятаться. Вот так для начала…

– Ладно, годится! – наклонил седую голову генерал. – Только про улики не забывайте. Вся эта амуниция и машина – эта ниточка тоже куда-то ведет.

– По оружию и шмоткам результатов экспертизы ждем, – солидно объяснил Крячко. – А насчет фургона уже выяснили – он принадлежит некоему Вольнову Константину Петровичу, временно безработному, проживающему на Варшавском шоссе. Якобы в свое время он похоронное бюро затеял открыть, но кишка оказалась тонка. Вытеснили его с рынка, так сказать… А фургончик остался. Именно его и угнали бандиты. Только тут есть одна тонкость. Это мы предполагаем, что угнали, потому что заявления от хозяина не поступало. Связаться с ним пока не удалось – дома его, похоже, нет, на звонки не отвечает. Где он, никто не знает.

– Проверьте морги, – посоветовал генерал. – Не исключено, что у этого Вольнова не только машину отобрали, но и жизнь заодно.

– Сделаем, – лаконично ответил Гуров. – Сами об этом уже думали.

Однако по моргам отправился один Крячко. Гуров не поддержал идею действовать на пару.

– Потеря времени, – сказал он. – А его у нас сейчас маловато. И потом, некрасиво как-то толпой по больницам слоняться. Если найдешь что-нибудь – созвонимся.

Он поехал в кардиологический центр, где с подозрением на инфаркт лежал директор «Северного сияния». Подозрения, к счастью, не оправдались, и Туманов уже мог общаться.

Лежал он в отдельной палате, с телевизором и телефоном, но, похоже, эти приятные мелочи нисколько не добавляли ему настроения. Туманов находился в глубокой депрессии и постоянно терзался мыслями о своем ближайшем будущем, которое представлялось ему безысходным.

– Что Стоковски?! – с горечью сказал он Гурову в начале беседы. – Алмаз у них, конечно, застрахован на огромную сумму. И этот Стоковски может сейчас безмятежно свистеть в два пальца. У него у самого на черный день счет в каком-нибудь «Континенталь-банке» имеется приличный. А что у нас? Сотрут в порошок, обдерут как липку – тот же Стоковски и обдерет, кстати. На фоне этого инфаркт еще как подарок покажется.

– Ну, не стоит так мрачно смотреть на вещи, – попытался успокоить его Гуров. – Вот увидите, найдем мы ваш алмаз. Только уж помогите нам, пожалуйста. Вот, например, у вас самого, Венедикт Сергеевич, мысли какие-нибудь насчет похищения имеются, подозрения какие-нибудь? Ведь это же ясно – тут непременно замешан кто-то из вашего окружения, кто-то хорошо знавший устройство выставки. Вы вот упомянули насчет страховки – не это ли могло быть мотивом преступления?

Гуров спросил об этом больше для очистки совести, поскольку Туманов первым коснулся щекотливого вопроса, но, как выяснилось, директор центра даже не думал о подобной версии.

– Ну что вы! – сказал он, вздыхая. – У этого Стоковски безупречная репутация. Это же Австралия! Каторжники там давно перевелись. Попадись он сейчас на подобной афере… Да что там! Всего один намек – и тут же все двери для него навсегда закрыты. Там с этим строго. Тылы у него надежные – не то что у нас.

– Ну, наш бронепоезд тоже стоит на запасном пути, – возразил Гуров. – Однако, если иностранцы отпадают, значит, кто-то из наших постарался, верно? Кто бы это мог быть, не догадываетесь? Может быть, кто-то из вашего коллектива вел себя последнее время подозрительно? Может, уволился кто-то, заболел или еще что-нибудь?

– Я вот заболел, – сокрушенно сказал Туманов и быстро добавил: – Но я тут ни при чем, клянусь!

Гуров невольно улыбнулся – с такой горячностью были произнесены эти слова.

– Признаю, действовали мы в ту ночь не лучшим образом, – продолжал Туманов. – Наделали ошибок. Но вы примите во внимание, во-первых, естественное волнение. Подумайте – наутро должно состояться открытие, ценностей на миллионы, а тут бомба! У кого хочешь голова кругом пойдет. Я как только представил себе все это – взрыв, гарь, пожар, – мне сразу дурно сделалось. Сошник, между прочим, отговаривал. Советовал не обращать внимания на звонок. Как в воду смотрел. Но почему-то такой провокации никто не предполагал. Вот вам, кстати, и ответ на ваш вопрос насчет подозрений. Не было никаких подозрений, потому так и вышло. Мы все на теракте зациклились. Шутка ли, сколько уже взрывов в Москве было!