Михаил Черненок - Кухтеринские бриллианты

Краешек солнца слабо просвечивал сквозь верхушки берез, загораживающих село. Димка огляделся и от удивления присвистнул. От дома Бирюковых к озеру на росной траве темнела полоска следов, а над озером и тальниками клубился такой плотный туман, как пена па парном молоке. Димка поправил старенькие сандалеты и припустил к тальникам. В тальниках было сумрачно и сыро, в белесой пелене с трудом просматривалась тропинка. Чтобы не заплутать в тумане, Димка решил прямиком выбежать к Гайдамачихиной лодке, а от нее повернуть влево по кромке песчаного берега к камышам. У воды туман оказался еще плотнее. Не разглядев сквозь него ни лодки, ни березы, Димка свернул на песок и с разбега чуть не налетел на Сергея, сидящего на корточках.

– Ты что, с печки сорвался?! – отшатнувшись от него и вскочив на ноги, спросил Сергей.

– Не… с сеновала… – запыхавшись, проговорил Димка. – А ты чего ни свет ни варя тут делаешь? Хотел без меня жерлицы проверить, да?

– Тоже на сеновале спал, колотун пробрал до костей.

– Проверил жерлицы?

– Ты, видать, встать встал, но еще не проснулся…

– Почему «то не проснулся?… – обидчиво насупился Димка и уставился взглядом на песок. У ног Сергея лежала здоровенная щука с белым распоротым животом. От удивления у Димки даже глаза на лоб полезли. – Поймалась?! Зачем выпотрошил раньше времени? Надо бы в деревне целиком показать!… – зачастил он.

Сергей неторопливо сунул в карман складной нож, достал оттуда тусклый металлический кругляш и протянул его Димке.

– Вот… Царский серебряный рубль.

– Откуда?! – еще больше удивился Димка.

– У щуки в брюхе нащупал, распластал…

– Как он туда попал?

– Проглотила, должно быть, – Сергей усмехнулся. – Не иначе…

Мальчишки сосредоточенно стали разглядывать находку. Неожиданно в тумане, там, где стояла Гайдамачихина лодка, раздался глухой стук. Через некоторое время стук повторился, но уже значительно ближе. Казалось, кто-то ударяет веслом по борту лодки. Мальчишки удивленно переглянулись.

В тумане, возле лодки, послышался приглушенный разговор. Вроде бы голос Гайдамачихи проговорил:

– Думала, уж не вернешься к рассвету. Туманище-то, посчитай, с самой полночи, будто нечистая сила нагнала.

Ответил мужчина. Хрипловатым, похоже, уставшим голосом:

– Мог и не вернуться. Ладно веревка с собой оказалась. Выбросил конец из лодки и, как по линейке, по ней определял, куда плыть.

– Ну, что там? – нетерпеливо спросила старуха.

– Гниль одна… – грубо бросил мужчина и заговорил неразборчиво.

– Неужто я виновата? Столь годов прошло, и кости погниют, не только… – перебила мужское бормотание старуха.

– Ты бы еще подольше… как собака сено… берегла… – пробормотал мужчина.

– Хоть что-нибудь уцелело?

– Уцелело… От сушки дырка.

– В мешке-то чо?

– Чирей на плечо.

– Ну, ну!… – строго повысила голос старуха. – Я ведь могу и передумать…

Голоса почти затихли. Мальчишки, затаив дыхание, не сговариваясь, осторожно полезли через тальниковые заросли по направлению голосов. Кое-как различив в тумане засохшую березу, спрятались за ее толстым корявым стволом. У берега, в трех-четырех метрах от березы, возле лодки стояла сгорбленная бабка Гайдамачиха и рослый сутуловатый мужчина в плаще с накинутым на голову капюшоном, из-за которого нельзя было разглядеть лицо. В носу лодки, насторожившись, сидел лопоухий, похожий на пуделя, Гайдамачихин пес Ходя.

Мужчина подтянул нос лодки к берегу, достал из нее мешок, заполненный чем-то наполовину, легко закинул поклажу через плечо на спину и, сутулясь, направился по тропинке от озера к селу. Гайдамачиха звякнула замком по цепи и низко наклонилась. Мальчишкам показалось, будто она что-то ищет в лодке. Через некоторое время старуха выпрямилась, повернувшись к востоку, перекрестилась и, зажав под мышкой весло, торопливо засеменила, путаясь в длинной юбке, вслед за мужчиной. Ходя, выпрыгнув из лодки, сунулся было к затаившимся за березой мальчишкам, но Гайдамачиха окликнула его, и он послушно скрылся в тальниковых кустах.

– Узнал мужика? – шепотом спросил Димку Сергей.

– Кажется, дед Иван Глухов.

Сергей отрицательно покрутил головой.

– Нет. У деда Ивана голос скрипучий, а этот говорит как из пустой бочки: «Бу, бу, бу»…

– Не из бочки, а из капюшона, и туман приглушает голос. Заметил, Гайдамачиха тоже вроде не своим голосом говорила?

Сергей задумчиво потеребил взъерошенный белобрысый чуб.