Андрей Иванов - Последняя загадка

Танец продолжался еще несколько минут. Наконец длинноволосый остановился и, тяжело дыша, обратился к парню в полосатом свитере крупной вязки:

– Ваня, выключи музыку.

Ваня выполнил просьбу.

– Пятнадцатиминутный перерыв. – Длинноволосый спрыгнул со сцены и подошел к Заславскому и Волкову.

– Познакомьтесь, пожалуйста, – сказал руководитель, вставая.

Волков тоже поднялся со скамейки.

– Старший лейтенант Вячеслав Волков, Уголовный розыск, – представился оперативник.

– Леонид Попов-Белоцерковский, режиссер.

Мужчины пожали друг другу руки.

– Очень приятно, – произнес Попов-Белоцерковский. – Я говорю это не из вежливости, мне действительно приятно, что вы здесь. Удивлены?

Волков пожал плечами.

– Видите ли, – продолжил Белоцерковский, – ваш приход органично вписывается в нашу доктрину. Скажу больше, он не противоречит вере, которую мы исповедуем.

– Давайте присядем, – предложил Заславский.

– Да-да, садитесь, в ногах правды нет. – Попов-Белоцерковский показал на скамейку.

Троица села. Волков оказался между Поповым-Бе-лоцерковским и Заславским. Режиссер достал сигареты.

– Курите, если хотите, – сказал он.

– У меня, к сожалению, закончились сигареты, – сказал Волков.

– Угощайтесь.

Все трое закурили. Попов-Белоцерковский поставил на пол пустую консервную банку, служившую пепельницей.

– Я давно к этому шел, – продолжил режиссер. – Еще задолго до поступления в Театральную академию, в детстве, я представлял себе театр, в котором бы не было актеров, не было пьес, не было даже сцены.

– Вы говорите о Станиславском с его ковриком? – произнес Заславский.

– Не терплю Станиславского, – поморщился Попов-Бел оцсрковский.

Заславский понял, что вставил реплику не к месту.

– Я имел в виду не его систему… – произнес он.

– Черт с ними, с этими гипсовыми кумирами! – воскликнул режиссер. – Нам не нужны ни Мейерхольды, ни Гротовские! Нам нужны вот такие люди. – Он показал на Волкова. – Они должны стать субстанцией будущего театра.

– Спасибо за доверие, – отреагировал Волков.

– Дело не в доверии. Моя цель – поставить пьесу «Жизнь». Нет, к Мопассану это отношения иметь не будет. Совсем другая жизнь, другая пьеса и другие исполнители.

– У Леонида необычный взгляд на театральный процесс, – заметил Заславский.

– Театральный процесс должен перемешаться с процессом жизни. Одно должно питать другое. И вы, Вячеслав, можете в этом поучаствовать.

– Поучаствовать в чем? – поинтересовался Волков.

– В процессе взаимопроникновения театра и жизни.

– Почему я?

– Во-первых, я еще ни разу прежде не имел дела с милиционерами. Ваше участие внесло бы новые краски в наше дело….

– А во-вторых?

– Вы же сами пришли к нам. Наш театр – самый необычный театр в городе. Необычно даже его название «Театр». Театр «Театр». Пьеса, которую мы репетируем, называется «Пьеса». Мы создаем ее сами, актеры приходят на репетицию, и материал рождается путем импровизации. Убежден, общение нас взаимно обогатит.

Волков затушил и бросил в консервную банку окурок.

– Леонид, я пришел к вам по другому поводу.

Попов-Белоцерковский с удивлением посмотрел на оперативника.

– К сожалению, музыка, используемая вами на ре петициях, мешает работать вашим соседям.

– Кому?

– Консульству Норвегии.

Режиссер поморщился:

– Чепуха какая-то.

– Это не чепуха. Меня, как представителя власти, уполномочили разобраться в возникшем конфликте.

– Я ни с кем не конфликтую, – заявил Попов-Белоцерковский.

– Мне кажется, я знаю, как поступить, – вступил в разговор Заславский. – Скоро у нас будет премьера во Дворце молодежи, надо пригласить туда этих норвежцев.

– Думаю, лучше будет убавить звук магнитофона.

Руководитель проекта вздохнул:

– Не волнуйтесь, Вячеслав Александрович, раз надо, так надо.

– Что значит раз надо, так надо?! – неожиданно взорвался режиссер.

– Успокойтесь, Леонид, думаю, речь идет лишь о незначительном уменьшении звука, – попытался успокоить партнера Заславский.

– Боюсь, незначительного уменьшения будет не достаточно, – возразил Волков.

– Не волнуйтесь, Вячеслав Александрович, мы сделаем все, что надлежит, – обратился к оперативнику Заславский.

– Не буду вас больше отрывать от дела, – сказал Волков.

Собеседники встали.

– Всего доброго. – Режиссер протянул руку Волкову.

– До свидания.

– Я провожу вас, – сказал Заславский.