Фридрих Незнанский - Горький привкус победы

Что-то будто сломалось в игре опытного теннисиста. Вроде бы он все делал также правильно, грамотно, осмысленно, как и прежде, но на какую-то долю секунды к нужному месту перестали добегать ноги. Рука не успевала поднять ракетку на считаные миллиметры. И мяч летел за пределы корта. Со стороны поначалу и заметно-то ничего не было. Просто выигрывал один спортсмен, а потом стал выигрывать другой. И Артур, проиграв подачу соперника, затем уступил и свою.

Потом и с трибун стало видно, что Асафьев стал играть явно медленнее, будто бы вышел на корт после тяжелого трудового дня. Соперник его выглядел свежее и сумел не только «вытащить» этот сет почти из безнадежного положения, но и выиграть 6:4. Счет по партиям сравнялся.

Артур обессиленно опустился в кресло и шевельнул рукой, сигнализируя, что хочет пить. Из холодильника у судейской вышки ему подали начатую в прошлый перерыв бутылочку минералки. Но и прохладный напиток не принес Асафьеву желаемой свежести. Спортсмен обвел взглядом трибуны, на которые словно опустился странный мерцающий туман. В ложе для почетных гостей смутно различил переживающую супругу, огорченно прижавшую к щекам кулачки. Но она ничем не могла помочь мужу.

Асафьев обреченно вздохнул и с трудом заставил себя подняться из кресла.

В третьем сете Артур был просто неузнаваем, он словно засыпал на корте. Публика неистовствовала и громко свистела, несмотря на неоднократные предупреждения судьи-информатора. Но зрителей можно было понять. Их любимец не летал, как недавно, по корту, а медленно ходил, часто промахиваясь по мячу. В последнем сете он уступил Баркову с разгромным счетом 0:6. Так «золотой мальчик» Асафьев не проигрывал даже самым именитым соперникам с начала профессиональной карьеры.

— Я не жалею тебя, Арик. Я тебе сочувствую, — от крика мужа Ариадна съежилась, но по-прежнему загораживала путь к машине. — Ты же сейчас сам на себя непохож.

Супруг, которого собственная вспышка гнева немного взбодрила, осторожно, но решительно взял Ариадну за плечи и просто отставил в сторону. Так же безучастно, будто шкаф передвинул.

— Садись, поехали. Говорю же: перенервничал, почти всю ночь глаз не сомкнул. Дома отосплюсь, и все пройдет.

Ариадна открыла рот, чтобы возразить, но, взглянув на мужа, только рукой махнула. Обошла широкий желтый капот, открыла дверцу и, уже утопая в пассажирском кресле автомонстра, негромко произнесла:

— Элемент не засчитан, Асафьев. Но соревнования не закончились. Ты теперь только не гони, ради бога.

«Порш», утробно урча, отполз от стоянки, вальяжно вырулил на Щепкина, рыкнул и исчез, оставив вместо себя лишь облачко расползающегося на ветру сизого дыма.

Ехать было неблизко, но этот привычный маршрут Артур мог бы преодолеть и с закрытыми глазами. Однако, свернув с Садового кольца на Новый Арбат, водитель с удивлением понял, что его веки действительно смежились. На мгновение. Вздрогнув, Асафьев вытаращился и часто похлопал ресницами, возвращаясь в действительность. Лихо обогнул ползущий «Мерседес», покосился на жену, которая одной рукой придерживала живот, а второй вцепилась в ручку дверцы так, что ногти побелели. Окаменев, она пристально вглядывалась в ветровое стекло. Его мгновенной слабости вроде бы не заметила.

— Боишься? — Сам обеспокоенный снова навалившейся сонливостью, Артур решил завязать разговор. — Ладно, я сброшу чуток.

Он убавил скорость до сотни с небольшим. Медленнее такая машина ездить просто отказывалась. Даже инспектора дорожной службы не поняли бы.

— Ты прости, что я грубовато с тобой. Сама понимаешь — не до сюсюканий.

Вторая половина осталась безучастной.

— Нет, правда, очень обидно. Помнишь, на свадьбе меня про Кольку спрашивали? Я тогда сказал, что физически парень слабоват. А сегодня шестнадцатилетний пацан меня именно «физикой» сделал.

— Не помню, Арик.

— Ну как же? В зале с пингвинами. Когда еще про олигархов распинался этот… твоя бывшая пассия.

— Пашка? — Ариадна рассмеялась. — Да я же тогда еще школьницей была. А он в институте…

— Ты же говорила — одноклассник, — с подозрением в голосе вспомнил муж.

— Да? Не так. Одношкольник. — Ариадна уже улыбалась, заметив, что муж ревнует ее к прошлому. — Он старше был года на три или четыре. Да какая разница?

За окном мелькали огни Кутузовского проспекта. Час пик уже прошел, пробок на дорогах не было, и это позволяло надеяться, что супруги скоро будут дома. Ариадна успокоилась: муж отвлекся от мыслей о проигрыше, не несется сломя голову, да и ехать совсем немного оставалось. Вот уже и Рублевское шоссе. Справа — Крылатское: места, знакомые с детства. Совсем скоро будет поворот на улицу Лесной поселок, где в укромном уголке Серебряноборского лесничества пряталось от посторонних глаз небольшое уютное гнездышко молодоженов.