Фридрих Незнанский - Продолжение следует, или Наказание неминуемо

И это была фактически вся информация, сообразил наконец Осипенко, которой располагала Полина Петровна Бобровкина. Остальные факты, улики он мог бы получить разве что от эксперта-криминалиста, когда тот внимательно изучит место происшествия и сформулирует свои выводы: было совершено преступление или московскому сыщику это только показалось.

Сам майор милиции Щектин уже отбыл в Воронеж, ибо здесь его миссия, по его же словам, закончилась, но он обещал обязательно позвонить в Липецк, чтобы прояснить и для себя вопрос о том, чья кровь была обнаружена им на полу в доме: Денягина или Гундорина. И обещал также уточнить в военкомате группы крови одного и второго…

А эксперт-криминалист тем временем приступил уже к работе. Он сделал новый соскоб с пола, чтобы уже не возникало сомнения, что обнаружено именно пятно засохшей крови. Точно так же, как утренний сыщик, он прошел вдоль дорожки, что-то фотографируя. Потом перелез через кусты смородины и остановился. Позвал следователя Осипенко, и тот приблизился, сопровождаемый и хозяйкой, и остальными милицейскими товарищами.

Эксперт показал всем на прогал среди кустов за зеленой изгородью примятые ветки, на которые был брошен старый прорезиненный дождевик. Тот валялся таким образом, что легко можно было предположить, будто здесь прятался человек. Причем удобно даже и устроился. Лежал так, что его не было видно со стороны дома и дорожки, но если немного раздвинуть ветки — эксперт это немедленно продемонстрировал, присев на корточки, — то ему была бы видна вся панорама двора — от крыльца до самой калитки. Удобный наблюдательный пункт, ничего не скажешь. Вопрос в том, кто его соорудил, в смысле оборудовал?

Полина Петровна пребывала в искреннем недоумении. Пашка? А зачем ему? Или от кого он мог прятаться? Но плащ, разумеется, его. Правда, он давно уже валялся за домом, дрова для печурки им прикрывали. Это зимой или поздней осенью, когда теплотрасса в очередной раз «накрывалась», а случалось это довольно регулярно, системы-то старые, чуть ли не с послевоенных времен, дровишки и выручали в холодную стужу. Да тут, в округе, среди частных владельцев у многих свои запасы имеются. Вон, и Федор, участковый, в курсе.

Участковый важно и ответственно кивал: правду говорит.

А каким образом плащ здесь, среди кустов, объявился, Полина Петровна даже и представить себе не могла. Ну, разве что еще и Пашку спросить? Но он придет с работы еще не скоро. И незачем за ним посылать! Хватит уже позору! Придет — сам расскажет. Горит тут у них… Да только вряд ли он чего знает, ни к чему это Пашке.

Остановились на том, что, когда Павел Анатольевич вернется с работы, он дойдет до участкового, а уж тот на своем транспорте доставит свидетеля в городскую прокуратуру, к следователю Осипенко. Поговорят, может, еще и он тоже чего вспомнит, а потом его отпустят домой. Задерживать никто никого не собирается. Это просто Полина Петровна не поняла тех милиционеров, что к ней приехали, ну, а те исходили, видимо, из того, что имелись подозрения, будто в доме совершено убийство. Еще раз примите извинения. Если пожелаете, вас немедленно доставят на службу и сообщат руководству торгового предприятия, что у правоохранительных органов к вам никаких претензий нет.

Ну, хоть так…

А виновник происходящих событий в это время спокойно себе ехал в плацкартном вагоне поезда, идущего в Тамбов. Точнее, Влад еще не решил окончательно, доедет ли он до Тамбова или сменит направление, сойдя в Мичуринске? И вообще, куда держать путь, в сторону Москвы, где укрыться, кстати, легче всего, об этом многие говорят, в Сибирь или на юг? Надо думать…

Он не был похож на себя — еще вчерашнего. В палатке, торговавшей всякой косметической мелочью, он купил безопасную бритву с набором лезвий и складное зеркальце — вещи, всегда необходимые в дороге.

Дело в том, что на фотографии в паспорте Серега Макарцев имел лицо круглое, еще по-юношески свежее, а волосы у него были светлые и длинные. Поэтому темные, короткие волосы Влада «не добавляли» ему сходства с фотографией. Вот и подумал он, что лучше их вообще сбрить, оставить голову лысой, как сейчас модно. И цвет волос не выдаст, и лицо покажется моложе. А девятнадцать и двадцать три — фактически разница небольшая. Терпимо. Оставалось только провести операцию.

Опустив серую свою бейсболку чуть ли не на уши, Влад скрыл волосы под ней и в таком виде «толкнулся» к проводнице последнего вагона тамбовского поезда. Сказал, что денег полностью на билет не хватает, совсем немного, но не унижаться же перед кассиршей, да и просить милостыню — куда это годится? Взрослый же парень! Уж лучше он ей отдаст, тем более что и ехать-то считаные часы.