Ежи Эдигей - Убийства в алфавитном порядке

– А разве у нее есть какой-нибудь выбор? Тут над ней и впредь будут смеяться. Другое дело, когда объявят помолвку или сыграют свадьбу… Тогда уж никто не отважится задевать Низёлка или Гробельного. Рот не откроют. А потом люди забудут. Если бы она уехала в город, сплетни бы и туда дошли. Да она и не такая красавица, чтобы перебирать женихов. Витек же парень что надо. Статный, хозяйственный, против него ничего не могу сказать.

– Итак, пан солтыс, по вашему мнению, все в порядке? – Барбара не могла примириться с этой своеобразной философией.

– Да, выходит, что в порядке. Конечно, девушка много пережила, но нужно быть осторожней.

– Вы не допускаете, что Низёлек или Гробельный разделались с этим Адамяком? Ведь он был главным исполнителем преступления.

– Он сам этим хвастался. Нашим ребятам, работающим в Забегово.

– Адамяка знали в вашей деревне?

– Он тут родился. Его мать из семьи Паческих, дочка старого Паческого, который умер пять или шесть лет назад. Она жила с мужем и детьми у своего отца. Пожалуй, где-то лет десять назад начала торговать зеленью, переехала в город, потому что так ей было выгодней, а Паческий поссорился с зятем и грозился выгнать их всех из дома…

– Я хотела бы поговорить с Ганной. Но так, чтобы об этом никто не знал.

– Это можно устроить. Пошлю кого-нибудь к Низёлеку, передам, чтобы он немедленно принес анкету по вопросу контрактации. Это такая бумага для статистики. Он давно уже должен ее вернуть. Скажу, что приехал инструктор из повята и собирает эти бумажки.

– Но я не хочу говорить с Низёлеком.

– Не беспокойтесь, – усмехнулся солтыс. – Я ведь его знаю. Он не двинется с места. Устал, вкалывал целый день, а еще полно работы по хозяйству. Он ни за что не выйдет из хаты и пришлет с этим вопросником дочку.

Сейчас выйду на улицу и поймаю кого-нибудь, кто идет в ту сторону.

Ян Копыт быстро вернулся и объявил, что Низёлека известили. Барбара Шливиньска на всякий случай решила сыграть роль повятового инспектора, если бы сам хозяин пришел к солтысу. Однако не прошло и четверти часа, как в дверях появилась молодая девушка. Она не была красивой. Низкая, коренастая, крепкого сложения. Круглое лицо, немного вздернутый нос, темно-русые волосы, гладко зачесанные вверх.

– Действительно, – подумала Барбара, – у нее не может быть особого выбора. Но на что соблазнились эти парни?

– Добрый вечер. Тятенька просил вам отдать. – Ганна держала в руке листок бумаги.

– Спасибо, пани Ганя. Вот тут наш инспектор хотел с вами поговорить. – Солтыс вышел из комнаты и закрыл за собой дверь.

– Со мной? – удивилась девушка. – По какому делу?

– Я офицер милиции. – Шливиньска вторично использовала свое служебное удостоверение. – Прошу вас, садитесь.

Низёлкова сначала побледнела, а через минуту ее смуглое лицо покрылось темным румянцем.

– Вы, наверное, догадываетесь, о чем я буду с вами говорить?

– Оставьте меня наконец в покое. Я ничего не знаю. Это все глупые сплетни. – Ганна чуть не плакала.

– Прошу вас, успокойтесь, – мягко произнесла Барбара. – Я хорошо знаю, что это, к сожалению, не сплетни. Но сюда я приехала не для того, чтобы вести следствие по вашему делу. Вы сами наверняка знаете, что без вашего заявления возбудить уголовное дело против насильников невозможно. Меня интересует другое. Я хотела бы поговорить с вами не как милиционер, а как женщина с женщиной, точнее, как старшая подруга. Адамяк убит.

– Хорошо, что этого хулигана прикончили, причем его собственным ножом. Мне его пожалеть?

– Вы знали его раньше?

– Он же из нашей деревни. Я в школу с ним ходила, в один класс.

– Я веду следствие по делу об убийстве Адамяка и еще троих человек. Каждый, даже самый мелкий факт может иметь значение.

– Я его не убивала.

– Я в этом абсолютно уверена. Но откуда вы знаете, что его убили собственным ножом?

– Ну… – девушка запнулась.

– Ясно, – улыбнулась Шливиньска, – тем ножом он вам грозил тогда, в лесу.

Низёлкова молчала.

– Можете мне доверять, хотя бы немного. Неужели вы не понимаете, что об изнасиловании в милиции известно? Напрашивается логический вывод: Адамяка убили в связи с этим преступлением. Кто – я не знаю. Может быть, ваш отец, может, Витольд Гробельный отомстил за ваше бесчестие.

– Ни тятенька, ни Витек его не убивали. Они были в Ковалево. Весь день.

– Лучше, если все это выяснится без шума, без сенсации, чтобы не ворошить неприятные для вас воспоминания. Ведь так?